Легко из настоящего судить прошлое. Вдобавок это занятие бессмысленное и неблагодарное – в прошлом нет нас нынешних, и некому стелить ту солому, которая затем позволит не набить синяки. Несложно из 2017-го говорить о том, что евроинтеграция и сближение с НАТО должны были наступить сразу после развала СССР. Но все это стало возможно лишь после оккупации Крыма.
Я помню, как коллеги из Польши рассказывали о том, в чем разница между польским и украинским довоенным отношением к России. Они говорили, что все дело в понимании нормы. В представлении поляков, Россия образца 1991-2013 была девиантной по отношению к самой себе. Что ее постперестроечная относительная миролюбивость воспринималась в Варшаве как исключение, как окно возможностей для проведения реформ и вступления в североатлантический альянс. Польские коллеги говорили, что не питали особых иллюзий и понимали, что рано или поздно Москва вернется к идее имперского реванша, а потому нужно максимально использовать то время, пока она находится в состоянии "грогги".
А Украина была убеждена, что эта новая Россия будет всегда. Что девиантность – это ее имперское прошлое, которое кануло в небытие. И потому у Киева не было ощущения, что первое постперестроечное десятилетие похоже на песок возможностей, утекающий сквозь пальцы. Блаженная иллюзия, что потолок притязаний Кремля – это торги о цене на газ.
За эту иллюзию Украине пришлось заплатить высокую цену. Собственно, мы и сейчас продолжаем ее платить – изо дня в день: жизнями солдат на Донбассе и судьбами политзаключенных, которых в Крыму сажают в тюрьмы.
Украинские иллюзии "девяностых" в чем-то похожи на те, что одолевают современную Беларусь. Ту самую, что до сих пор живет в формате 1989 года только "с сорока сортами колбасы" в магазинах. В Беларуси до сих пор не случились свои "девяностые", когда государственная монополия дает трещину. Эта страна замерла в историческом безвременье, продолжая не отдавать себе отчет, где заканчиваются границы ее национального суверенитета и нужны ли ей эти границы вообще.
Она ведь тоже не имеет картинки желаемого будущего. Вместо этого у нее есть стремление к максимальной консервации настоящего. Но в том и штука, что вся нынешняя парадигма существования Минска возможна лишь за счет российского бюджета. Как только ресурсы закончатся – произойдет то же, что три года назад случилось с Киевом.
Потому что историю обмануть не получается: консервация неэффективности возможна лишь за чей-то счет. Когда ресурсы для обмана исторической логики иссякают – наступает период протрезвления. Который обязательно сопровождается поиском альтернатив. А единственная альтернатива для Беларуси может быть в смене геополитической орбиты, чего Москва попытается не допустить любой ценой.
Никто не знает границ решимости, с которой нынешний Кремль будет отстаивать то, что считает зоной своих стратегических интересов. Украинский опыт лишь ожесточил Москву – и нет никаких оснований думать, что РФ будет лояльна к государству, которое воспринимает как набор своих западных областей. Вполне может случиться так, что за свою эмансипацию Беларуси придется платить по двойному тарифу.
У истории есть чувство юмора и его сложно назвать добрым. Москва любит повторять, что захват полуострова избавил Севастополь от швартовки кораблей НАТО. Но в том и штука, что без аннексии Крыма Киев так и не решился бы на североатлантическую интеграцию. Он постарался бы сохранить практику сидения на двух стульях – равно как и экономические связи с РФ. Тем более, что по степени взаимной интегрированности экономики двух стран напоминали сиамских близнецов. На операцию по их разделению Киев решился лишь после вторжения РФ.
И каждый новый шаг в процессе смены Украиной орбиты – от Ассоциации с ЕС до безвиза – это итоги аннексии. И если корабли НАТО и впрямь когда-то доберутся до севастопольских причалов – это тоже будет лишь еще одним итогом всей той операции по смене флагов, которую Москва затеяла в феврале 2014 года.
"Совпадение? Не думаю".
Источник: Павел Казарин, obozrevatel.com
Читайте срочные новости в Telegram