Чуть больше чем через неделю 9 декабря в французской столице состоится первая встреча Владимира Зеленского и Владимира Путина. Этому предшествовали шаги со стороны Украины. Сначала мы согласились на "формулу Штайнмайера", которая еще должна быть вмонтирована в украинский закон, гарантирующий Донбассу особый статус. Потом пошли на разведение сил и средств в Золотом, Петровском и Станице Луганской, отремонтировав там мост.
Но уже сейчас в Москве намекают, что этого недостаточно. Владимир Зеленский неоднократно заявлял, что к 31 декабря 2019 (когда истекает срок действующего закона об особом статусе Донбасса) Верховная Рада примет совершенно новый закон по Донбассу, куда будет вмонтирована "формула Штайнмайера", которая и предусматривает механизм обретения Донбассом особого статуса. На это в ОРДЛО ответили, что новый закон им не нужен, их вполне устраивает ныне действующий. А Владимир Путин повысил градус напряжения:
"Это абсолютно ключевой вопрос. Мы слышим от первых лиц Украины о том, что может быть принят другой закон по Донбассу. Какой? Если будет принято что-то, что не будет согласовано с "ЛНР"/"ДНР", тогда все мгновенно зайдет в тупик. Ведь "формула Штайнмайера" нужна для имплементации этого закона, 31 декабря истекает срок его действия. Что мы будем обсуждать в Нормандском формате?".
Более того, на днях глава российского МИДа Сергей Лавров заявил, что на саммите в Париже "Россия будет призывать Киев начать прямой диалог с Донбассом". Это давняя песня Кремля, призванная снять санкции с России, показав, таким образом, что это внутриукраинский конфликт, а не война России против Украины. Более того, российская сторона активно вбрасывает информацию о том, что четверка уже согласовала итоговое заявление саммита в Нормандском формате. На этом фоне официальный Киев уже неделю молчит, не подтверждая и не опровергая эту информацию.
По информации опять же российской стороны, в Париже могут пройти и двусторонние переговоры Зеленского и Путина тет-а-тет без свидетелей. А после телефонного разговора Зеленского и Путина в понедельник, 25 декабря стало понятно, что к мирным переговорам по Донбассу в Париже добавятся еще и газовые.
За неделю до первой после трехлетнего перерыва встречи лидеров Нормандского формата сайт "Сегодня" вместе с экспертами выяснил, с чем Украина едет в Париж, на чем будет настаивать Путин, и может ли Россия пойти на военную эскалацию, если Украина не согласится выполнять прихоти Кремля.
Олена Снигирь
заступник керівника Центру досліджень проблем РФ НІСД
На встречу в Нормандском формате 9 декабря Украина едет с четким перечнем выполненных обязательств. Об этом заявил и президент Владимир Зеленский, подтвердила и СММ ОБСЕ, и последнее заседание Трехсторонней контактной группы. То есть, Украина к норманди полностью готова и едет туда с выполненным пакетом. Что Украина хочет получить от этой встречи? Владимир Зеленский заявлял, что он хочет знать конкретный порядок и план действий. То есть, когда, собственно, закончится война. От российской стороны мы слышали, что уже согласован какой-то итоговый документ-заявление. Однако украинская сторона ничего такого не подтверждала. Известно о трех главных пунктах украинской переговорной позиции: освобождение всех пленных, которых удерживает Россия; прекращения огня по всей линии фронта; возвращение контроля над границей. Что еще будет говорить наш президент в ходе встречи нормандской четверки и двусторонних переговоров с Путиным, мы не знаем. Поэтому все то, что уже озвучил Владимир Зеленский – это, в первую очередь, сигнал нашим западным партнерам, Франции и Германии, что Украина выполняет взятые на себя обязательства в пределах возможного, и теперь очередь за Россией. Главная борьба на нормандской встрече развернется вокруг западных лидеров. Зеленскому надо сделать так, чтобы и Макрон, и Меркель чувствовали, что они не могут перейти красные линии, так как для них будут очень сильные репутационные потери от сдачи украинских и, собственно, европейских интересов. А учитывая последнюю эволюцию заявлений французского президента, аргументы президенту Зеленскому нужно будет подбирать особые, лишенные иллюзий об общеевропейских ценностях и политике безопасности и солидарности. Очень четкая красная линия, которую озвучил президент Зеленский, – должны быть остановлены обстрелы, выведены войска и возвращен контроль над границей. То есть наряду с тем, что Украина должна наводить мосты с населением Донбасса, воплотить в жизнь план мирной реинтеграции, как говорил президент Зеленский, не могут проводиться выборы, пока там действует оккупационный режим. Мы помним заявление представителя Украины в Трехсторонней контактной группе Леонида Кучмы о роспуске "ДНР"/"ЛНР". Если Россия на это не соглашается и продолжит поддерживать конфликт низкой или высокой интенсивности, Украина будет задействовать другие механизмы – говорить в ООН о созыве нового формата, если Нормандский не сработает. То есть команда Офиса президента дает четко понять, где есть грань, которую мы никогда не перейдем. Россияне все это считывают и понимают ситуацию очень хорошо, в том числе и внутриполитические процессы в Украине. И мы не знаем, какие аргументы задействует Путин. Да, Лавров заявляет о прямых переговорах Киева с Донбассом. Но они это говорят давно – ничего нового россияне не придумали. План России не изменился. Они хотят как можно надежнее интегрировать назад эти территории в экономическое и политическое тело Украины, чтобы контролировать Украину и способствовать ее разрушению как государства. Однако Путин может задействовать новые инструменты давления. Что он будет говорить Зеленскому тет-а-тет? И я не знаю, хорошая ли это идея говорить с ним тет-а-тет. Конечно, этого не избежать, но, во-первых, мы знаем, что россиянам нельзя верить. Во-вторых, свидетелей этого разговора не будет. В-третьих, как это может повлиять на нашего президента? То, что это никак не повлияет на Путина, это точно. Поэтому это опасный момент, и я не знаю, стоит ли это делать. Нормандский саммит в Париже – это рубикон. Его ждут все. Украинское общество ждет сигналов от президента Зеленского, куда мы дальше движемся. Также и русские ждут от Путина дальнейший план по Украине. Поэтому, если президент Зеленский будет четко стоять на проукраинских позициях, дальше Россия может использовать различные рычаги давления, например, пойти на обострение, потому что Москва еще не испытала Зеленского и его команду даже эскалацией, не говоря уже об открытых боевых действиях. Другой момент, что россияне могут заморозить конфликт на Донбассе, или поддерживать его низкую интенсивность, активизироваться на Черноморском направлении и, например, закрыть нам наш экспортный морской путь. Но наиболее вероятный сценарий – на следующий год россияне просто возьмут паузу, оставят все как есть и будут наблюдать за развитием политической ситуации в Украине. Тем более, что сейчас по газу можно использовать дополнительные информационные поводы для нагнетания напряжения между Украиной и европейскими партнерами. А уже в течение следующего года они попытаются расшатать ситуацию в Украине изнутри. К тому же, осенью следующего года президентские выборы в США, результаты которых также повлияют на политические процессы в Европе и коснутся Украины.
Николай Капитоненко
ассоциированный эксперт Международного центра перспективных исследований
На саммит в Нормандском формате в Париж Украина едет с тем, чтобы получить сигналы от России о готовности вывести войска с Донбасса, вернуть Украине контроль над границей и выслушать ее условия. Надеюсь, что газовые вопросы не будут привязывать к мирным переговорам по Донбассу – это отдельная проблема. В вопросе Донбасса Россия будет настаивать на принятии нового закона об особом статусе с теми формулировками, которые ее устроят; или продлении ныне действующего закона, срок действия которого заканчивается 31 декабря 2019 года. Думаю, что нового закона об особом статусе Донбасса не будет, просто продлят старый. Во-первых, новый писать уже некогда. Во-вторых, старый закон в целом отвечает идеологии Минских договоренностей. Если мы вдруг на нормандских переговорах выбьем себе какие-то лучшие условия по вопросам, которые затрагивает закон, можно будет оперативно внести изменения – если это будет в нашу пользу. По "формуле Штайнмайера", конечно, можно внести поправку в ныне действующий закон об особом статусе, но это не настолько принципиально. Думаю, важнее в этом плане закон, в соответствии с которым на Донбассе будут происходить выборы. Вот там можно прописывать "формулу Штайнмайера", и это будет более сложной задачей, потому что такой закон придется писать "с нуля". Плюс, как прописывать проведение в ОРДЛО выборов, когда, скорее всего, там не будет украинского контроля? Верховной Раде предстоит работа над законом после нормандской встречи. В меньшей степени Россия будет настаивать на социально-экономических вопросах и вопросах амнистии, в частности, на возобновлении пенсий и тому подобном. Москва будет поднимать вопрос местных выборов, а также, возможно, настаивать на прямых переговорах Киева с ОРДЛО, хотя я в этом не вижу особого смысла для нее. Ну и будет поднимать вопрос объема автономии для Донбасса, того, какие решения останутся на местном уровне. Все это послужит дополнением к заявленным переговорам о новом обмене, полномасштабном перемирии и контроле над границей. Германия и Франция хотят закончить конфликт, чтобы Украина и Россия побыстрее о чем-то договорились – как минимум, чтобы конфликт заморозился, а лучше решился бы окончательно. Для этого они будут делать все, что смогут. Но, во-первых, могут они не так много. Во-вторых, они не будут заниматься открытым давлением на Украину, потому что решение конфликта только ценой украинских уступок им тоже не очень выгодно. Им нужен устойчивый компромиссный вариант, который бы учел интересы обеих сторон. Я не очень воспринимаю последние заявления Эммануэля Макрона как пророссийские. У него есть свое видение европейского будущего и роли Франции в нем, от которого он отталкивается. Французам нужна Россия по политическим мотивам, немцам – больше по экономическим и энергетическим. Поэтому в разной степени и Германия, и Франция склонны к диалогу с Россией, и отношения с Украиной для них – это производная отношений с Россией.
Николай Белесков
главный консультант отдела военной и военно-экономической политики Национального института стратегических исследований
Начиная с 2014 года возможности России по большой войне по периметру всей границы с Украиной выросли. С 2016 года Россия создавала стационарную инфраструктуру, 20-ю и 8-ю общевойсковые армии. Хотя 8-я армия рассматривается, в первую очередь, как средство предупреждения украинского контрнаступления, чтобы усилить два существующих армейских корпуса на Донбассе, пока основные силы не подтянутся. А 20-я армия – чтобы отвлекать внимание Украины на Север и Северо-Восток. Два армейских корпуса на Донбассе могут выполнять исключительно оборонительные задачи. Для фронтального прорыва под руководством России их надо укреплять, в том числе и по солдатам, которых там сейчас 40 тыс. Для наступления их надо эшелонировать, чего не хватит, чтобы держать всю линию соприкосновения. То есть, для наступления этого количества недостаточно, их хватит только для обороны. И если гипотетически россияне попытаются сделать что-то фронтально, это будет означать перекидывание живой силы и техники. Потому что по системам поражения группировки, которые есть на Донбассе, не могут эффективно конкурировать, особенно в плане наступления. Там системы слабее, чем у нас, особенно по артиллерии. У них нет серьезных калибров. К тому же, полномасштабная военная эскалация обернется для России политическим проигрышем. Применение массированной силы вернет Россию в ситуацию до февраля 2015 года, когда против России вводили санкции и изолировали ее. Однако, есть еще один момент. Насколько я понимаю, россияне абсолютно довольны тем статусом-кво, который есть на данный момент. То есть, им нет смысла его менять, особенно военным образом, подвергаясь рискам в диалоге с Европой. Россияне считают, что время играет на них. Потому что, возможно, если бы они считали иначе, то смысл применить силу, чтобы навязать свое видение здесь и сейчас, вырос. Однако пока выглядит так, и к этому сводится вся российская позиция, что надо просто подождать. А вот сможет ли ждать Украина? В Париже обсудят вопросы возможного разведения сил и средств по всей линии соприкосновения. С военной точки зрения любая статическая оборона прорывается, независимо от того, где она находится, потому что это не Первая мировая война. На самом деле, с оперативных и стратегических расчетов, плюс-минус один-два километра вперед или назад, ситуацию не изменит. А Россия потеряет основной инструмент влияния на Украину. Потому что сейчас мы себе можем сколько угодно написать законов или сказать, что не собираемся иметь дело с Донбассом под оккупацией. Но пока есть линия столкновения, пока есть физический контакт нашей армии и пророссийских группировок, это означает, что Донбасс всегда будет о себе напоминать. Если будет эффективное разведение сил по всему периметру и не будет обстрелов, количество жертв уменьшается до нуля. А это значит. что будет меньше давления, мол, давайте договариваться с русскими здесь и сейчас, потому что наши ребята погибают. Плюс это нам позволит, если еще и удастся завести миротворцев на линию соприкосновения, экономить большие средств. Потому сегодняшняя ООС – это не развитие армии, а, по сути, проедание ресурса. Поэтому, разведение по всей линии соприкосновения на самом деле невыгодно россиянам, они будут играть против себя.
Источник: segodnya.ua
Почему вы можете доверять vesti-ua.net →
Читайте vesti-ua.net в Google News
Михаил Гончар
президент Центра глобалистики "Стратегия XXI"
На переговорах в Париже украинская сторона должна четко сказать, что будет рассматривать там исключительно вопрос обуздания российской агрессии. Вопрос газового блока никакого отношения к этой тематике не имеет. В противном случае это будет полным проигрышем. И пока все складывается так, как Россия себе нарисовала этот сценарий. Увязка газового и политического вопроса в "газополитический блок" закончится еще хуже, чем Харьковские соглашения. Телефонный разговор между президентами Украины и России 25 ноября, заявления министра энергетики Алексея Оржеля по газу и скидке, которую мы пустим на субсидии в случае прямых поставок российского газа в Украину, свидетельствует о том, что никакой продуманной переговорной позиции у Владимира Зеленского нет. Более того, они ее не готовили и не готовят. Потому что иначе бы не звонил Зеленский Путину о якобы пропавших унитазах на возвращенных нам военных кораблях, когда реально речь шла о газе. В переговорах с "Газпромом" дьявол всегда кроется в деталях. То, что Россия называет скидкой, таковым на самом деле не является. Сначала, скорее всего, эта скидка будет, и может будет даже больше от "щедрости" русской души. Или же будет специальная цена. Но потом мы будем наблюдать повторение ситуации 2006 и 2009 годов. Мы же не будем видеть этих контрактов, скажут, что они коммерческие, закрытые и т.д. А потом выяснится, что там есть определенная формула, определенные взаимоувязки, что год будет у Украины цена, условно, как в Беларуси. А потом, если захотите, присоединяйтесь к Таможенному союзу или ЕврАзЭС. На самом деле, здесь вариантов может быть масса. Можно вспомнить и 2009 год, когда был подписан ныне действующий газовый контракт, по которому в первый год его действия "Нафтогаз" действительно получал газ по специальной цене. А с 2010 года врезали нам формульную цену, которая была почти в три раза выше. Поэтому, переговоры по газу должны начинаться с того, что сначала на счету "Нафтогаза" должны быть $3 млрд по решению Стокгольмского арбитража. Только после этого можно попробовать начать с чистого листа. Выплата этих почти $3 млрд будет индикатором готовности "Газпрома" снова вернуться в правовое поле. Без этого соглашаться на то, что россияне наобещают, не стоит. Скидка, которую сейчас все обсуждают – это отвлекающий маневр. За этой, по сути, газовой капитуляцией, которая вырисовалась, пойдет капитуляция и по остальным направлениям, в том числе по урегулированию на Донбассе. Для "Нафтогаза" это колоссальные потери того, чего они уже добились. К тому же, на месте "Нафтогаза" не стоило так быстро соглашаться на то, что, мол, деньгами $3 млрд не дают, возьмем газом. Это тоже рискованное дело. В принципе, такой вариант может быть. Но он должен быть каким-то образом гарантирован. Но гарантии "Газпрома" ничего не стоят, потому что россияне не просто не выполнили ныне действующий контракт. Они не выполнили решение Стокгольмского арбитража, которое прописано в этом контракте. Такую пакетную увязку переговоров по Донбассу с газом я предвидел еще несколько месяцев назад. Тем более, что на газовом фронте "Нафтогаз", благодаря тому, что стал независимой компанией, сформировал мощный потенциал сопротивляемости, который "Газпром" не смог преодолеть. Поэтому россияне прибегли к присущей им манере решать эту проблему с политического уровня. На сегодняшний день можно сказать, что "Газпром" успешно ее решает. Даже заместитель председателя Еврокомиссии Марош Шевчович уже заявил, что пусть вопрос транзита обсудят на высоком уровне. Я считаю, что это нож в спину Украины. Потому что европейцы все время нас учили, что политическая коррупция – это плохо, что не надо смешивать политику и бизнес. А здесь они как раз посоветовали смешать все вместе. А на политическом формате должно быть поставлено условие всем "нормандцам", что освобождаются все без исключения политические заключенные и пленные на Донбассе, а затем продолжаем говорить об урегулировании.