В своей речи, произнесенной 18 февраля в Чикагском совете по глобальным проблемам, вероятный кандидат на должность главы государства Джеб Буш (Jeb Bush) заявил, что «следующий президент должен будет осуществить стратегический пересмотр нашей военной стратегии для того, чтобы мы смогли ответить на требования XXI века оборонными возможностями XXI века. А затем нам нужно будет профинансировать эту стратегию».
Мы можем ожидать того, что практически все кандидаты, которые будут участвовать в предстоящих президентских выборах, будут делать подобные заявления. В январе 2017 года, вероятнее всего, во главе Пентагона будет новая команда, которая захочет реализовать собственные идеи в области оборонной стратегии.
Новый старт после выборов также позволит надеяться на окончание бюджетной войны в Вашингтоне, к чему также призвал Буш в своей речи.
Призыв Буша к тому, чтобы иметь «оборонные возможности XXI века», означает, что он не верит в то, что Соединенные Штаты в настоящее время располагают подобными силами. Подтверждением мнения Буша является тот факт, что структура вооруженных сил, несмотря на значительные изменения в технологической области и в геополитической ситуации, в основном остается замороженной в течение почти двух десятилетий.
В вышедшем в свет 2014 году Четырехлетнем обзоре военной политики (2014 Quadrennial Defense Review) говорится о «перспективных силах», о планируемых на 2019 год вооруженных силах. Удивительно то, насколько похожи эти силы на структуру вооруженных сил, о которой речь идет в обзоре 2001 года. Боевые части регулярных наземных войск почти идентичны: 10 боевых дивизий Сухопутных войск, плюс три дивизии Корпуса морской пехоты и авиационные крылья в 2001 и в 2019 году. Существует также несколько изменений в военно-морских силах за этот длительный период: минус один авианосец в 2019 году; 51 ударная подводная лодка в 2019 году, а в 2001 году их было 56; 93 крейсера и эскадренных миноносца, а в 2001 году их было 81.
Самое заметное изменение в военно-морских силах — это сокращение десантных кораблей — с 41 в 2001 году до 31 в 2019 году. Количество действующих истребительных эскадрилий также сокращается — с 46 в 2001 году до 26 в 2019 году, тогда как число боевых бомбардировщиков уменьшается с 112 до 96.
За этот 18-летний период Пентагон увеличит потенциал противоракетной обороны, силы по проведению специальных операций, а также создаст значительное количество боевых киберподразделений. Это важная адаптация, однако она составляет лишь незначительную часть общего бюджета Пентагона. Если не учитывать указанные корректировки, а также серьезное сокращение истребительных эскадрилий в ВВС и уменьшение количества десантных кораблей ВМС для Корпуса морской пехоты, то выяснится, что к 2019 году в вооруженных силах произойдет на удивление мало изменений, если сравнить с периодом после окончания холодной войны и периодом до событий 11 сентября 2001 года.
Если проанализировать историю вооруженных сил США за последний век, то не без труда можно будет обнаружить такие случаи, когда структура вооруженных сил оставалась бы, по сути, неизменной в течение двух десятилетий. И причины вполне понятны. Новые военные технологии, а также возникающие и исчезающие вызовы меняют стратегический ландшафт, создавая тем самым потребность в инновациях, в адаптации, а также в перераспределении оборонных ресурсов.
В период между 2001 годом и 2019 годом нет недостатка в глубоких стратегических изменениях. Самым важным вызовом для конфигурации вооруженных сил Соединенных Штатов и их долгосрочных оперативных концепций является быстрое распространение высокоточных противокорабельных ракет и ракет земля-земля дальнего радиуса действия, а также сенсорных систем и командных сетей, управляющих ими.
Сложившаяся ситуация, которую наиболее активно использует Китай, а также другие потенциальные противники, ставит под сомнение центральное положение, определяющее фундаментальный принцип формирования американских экспедиционных сил и планов по их размещению. В течение десятилетий высокопоставленные американские политики и военные исходили из того, что они будут иметь доступ к базам, расположенным на периферии Евразии, и что эти базы, а также тактические военно-морские силы будут, в целом, способны осуществлять по своему усмотрению проекцию силы. Этот период уже заканчивается, и происходящим радикальным изменениям еще только предстоит найти свое отражение в структуре вооруженных сил Пентагона, а также в его планах.
Кроме того, в этот период стремительно выходят на сцену хорошо вооруженные и организованные негосударственные игроки, имеющие, однако, политические цели (как, например, «Аль-Каида» или Исламское государство), а также строго коммерческие, однако готовые к насилию транснациональные преступные организации, подрывные возможности которых во многом представляют собой еще большую опасность для государственной власти. Наш недавний опыт показывает, что обычные вооруженные силы Соединенных Штатов вряд ли можно назвать подходящим и действенным противовесом в борьбе против такого рода агрессоров.
Ведение Россией гибридной войны в Восточной Европе также ставит в тупик высокопоставленных политиков и военных планировщиков, и это еще один пример наличия умного противника, умело использующего проблемы конфигурации, а также операционные ограничения, унаследованные от обычных вооружений и концепций.
Все сложнее сегодня говорить о том, что неизменяемая структура вооруженных сил Соединенных Штатов в период стремительных перемен является умным «всепогодным» набором возможностей, которые вполне соответствуют вызовам как 2001 года, так и 2019 года. И, на самом деле, проведенная противниками адаптация ослабила ценность значительной части структуры вооруженных сил Соединенных Штатов.
Неизменяемая структура вооруженных сил стала причиной дорогостоящего и избыточного накопления многочисленных систем, и в результате потенциальный противник, используя такие средства как нестандартные военные действия и высокоточные ракеты, будет в состоянии противодействовать их возможностям на поле боя и потенциалу устрашения, а также сможет сократить их или вообще свести на нет.
Тем временем количество других структурных элементов, в том числе подводных лодок, авиации дальнего радиуса действия, подразделений для проведения специальных операций и подразделений Корпуса морской пехоты для использования в кризисных ситуациях, будет явно не соответствовать требованиям региональных командующих особенно в случае возникновения сразу нескольких кризисных ситуаций. Неизменяемая структура вооруженных сил одновременно является проявлением расточительности и скупости, и при этом ослабляется устрашение и возрастают стратегические риски.
Аппарат министра обороны, а также Объединенный комитет начальников штабов имеют очень сложный процесс планирования структуры вооруженных сил. И несмотря на наличие целой армии умных и опытных стратегов, существование многочисленных институциональных барьеров при проведении реформ замораживают процесс адаптации ресурсов.
Некоторые военные аналитики надеются на то, что сокращение бюджета Пентагона заставит использовать творческий и инновационный подход, как это было в течение двух десятилетий накануне Второй мировой войны. В тот период жесткой экономии американские вооруженные силы направили значительные ресурсы, первоначально предназначавшиеся для традиционных наземных войск, на развитие военно-воздушных сил, особенно стратегических бомбардировщиков, которые в то время представляли собой спорную концепцию.
Руководство военно-морские сил сохранило средства, которые в противном случае оказались бы в распоряжении «пушечного клуба» боевых кораблей, и израсходовало их на авианосцы и авиацию, подводные лодки и эксперименты в области строительство десантных кораблей для Корпуса морской пехоты. К моменту вступления во Вторую мировую войну у Соединенных Штатов была в распоряжении доктрина, система подготовки и оперативные концепции, которые обеспечивали доминирование в недавно появившихся областях.
Отсутствие энергичного и адаптивного ответа вынудило недавнего министр обороны Чака Хейгела и его заместителя Роберта Уорка (Robert Work) выступить с Инновационной оборонной инициативой (Defense Innovation Initiative), целью которой является активное применение Пентагоном адаптивных технологий, проведение военных игр и соответствующей политики в области персонала.
Тем не менее нам еще только предстоит увидеть значительные адаптивные реформы и перераспределение ресурсов, которые в прошлом происходили более часто. Для преодоления институциональных барьеров, стоящих на пути реформ, следующий президент будет вынужден лично заняться этой проблемой, а также работать вместе с лидерами Конгресса и высокопоставленными сотрудниками Пентагона для того, чтобы добиться проведения реформы. Президенту также потребуется найти военных руководителей, желающих создать наиболее адаптированные вооруженные силы, и ввести их в состав командования независимо от того, какие службы, платформы или концепции будут при этом обеспечивать формирование вооруженных сил и необходимых возможностей.
Эффективная адаптация потребует применения выверенной оборонной стратегии, которая поставит под вопрос ранее не проанализированные установки и которая будет настаивать на использовании оперативных концепций, соответствующих будущему, а не прошлому. Только тогда высокопоставленные политики по-настоящему поймут, какие именно оборонные возможности необходимо иметь в XXI веке. Пентагон мог адаптироваться в прошлом и способен сделать это вновь.
Роберт Хэддик — бывший офицер Корпуса морской пехоты, а также независимый подрядчик Командования по проведению специальных операций. В данном случае он высказывает свою личную точку зрения. Хэддик является также автором книги «Огонь на воде: Китай, Америка и будущее Тихоокеанского региона» (Fire on the Water: China, America, and the Future of the Pacific).
Читайте срочные новости в Telegram