Хлопці з Бандерштадту

23-09-2013, 13:30 / Автор: rodkinson

2.8т

Как известно, Украина де-факто делится на четыре части: Восточную (Харьков), Западную (Львов), Центральную (Киев) и Южную (Новороссия и Крым).

Сами львовяне говорят, что существуют лишь Западная и Великая Украина – их граница проходит по реке Збруч.
Львов — ухоженный европейский город: мостовые, католические церкви, дружелюбные люди

Я все время говорила по-русски — и это ни разу ни у кого не вызвало негативной реакции, хотя многие накануне поездки предупреждали, что на Западной Украине "москалей дюже не люблять". Впрочем, местные жители подтверждают, что не любить Россию им есть за что: вскоре после заключения пакта Молотова-Риббентроппа в 1939 году и "воссоединения братских народов" Западная Украина, вошедшая в состав СССР, испытала на себе все чудовищное давление со стороны НКВД — местное население пережило конфискации имущества, высылки, расстрелы.

Другие города и области Украины, где я бывала до этого, до сих пор кажутся вполне русскими — Киев, Одесса, Симферополь, Севастополь… Во Львове же чувствуется в основном западное влияние, а говорят там исключительно по-украински. В центре города на лоточках с сувенирами продаются флаги разных государств. Российского среди нет. Зато есть экзотический – красно-черный. "Что это за флаг?" — спросила я у торгующей дамы. "Это флаг "Воля або смерть", — ответила она, — флаг Украинской повстанческой армии…"

Побродив по Львову, мы отправились знакомиться с теми, кто гостеприимно согласился пустить нас на ночлег. Это были ребята из "Студенческого братства" — подобные объединения существуют при учебных заведениях в разных городах Западной Украины. В свое время "братчики" и "сестрички" активно участвовали в событиях оранжевой революции, а сейчас занимаются деятельностью, способствующей возрождению украинской культуры.

Например, несколько раз в неделю на одну из площадей приходят музыканты, раздают собравшимся людям листочки с текстами украинских песен, которые часто затрагивают тему патриотизма, — и все вдохновенно поют. Попытавшись рассказать нашим сопровождающим о том, что в России говорить "я русский" не принято, я столкнулась с непониманием. "Почему? — спрашивал Борис, один из "братчиков". — Это же нормально для человека, для народа — как-то себя называть, это просто патриотизм". Я не знала, что ответить. Может быть, иллюзия великодержавности мешает нашей самоидентификации? На фоне звучащих вокруг украинских песен эти размышления были особенно печальны.

Саму Западную Украину, а также любой из городов этого региона иногда называют Бандерштадтом — по имени Степана Бандеры, идеолога и вождя украинского национализма в середине XX в. "Хлопці з Бандерштадту" — одна из песен (весьма заводная композиция группы "Брати Гадюкіни"), которую пели на площади в тот вечер.

Я спросила, как согласовываются такие мероприятия. Мне ответили, что, в общем, никак — а зачем? Я с тоской вспомнила про российские законы, регламентирующие митинги и другие публичные мероприятия, и про то, как полиция разгоняла безобидные флэшмобы. "У нас запрещают только те мероприятия, которые могут быть опасны. Например, если в одно время и в одном месте акцию хотят провести сторонники возрождения Советского Союза и украинские националисты", — объяснили мне.

Борис устроил нам экскурсию по Львову. Невероятно, как он мог запомнить такое количество информации, не будучи профессиональным экскурсоводом! Я спросила, не историк ли он. Он ответил, что нет — инженер. Кажется, я не знаю про Петербург и десятой доли того, что он может рассказать про свой город.

Конечно, Украина разная. Уже возвращаясь домой, мы по дороге беседовали с киевлянами. "Эх! Такую страну развалили!", — с досадой и очень характерной для подобной фразы интонацией сказал один, когда речь зашла о СССР. На Западной Украине мы такого услышать не могли…

Неведомо какими судьбами у меня оказалась оранжевая футболка с надписью "Так!" — остатки агитации перед президентскими выборами 2004 года за "антимосковского" кандидата Виктора Ющенко. Севастопольцы, когда у нас зашла об этом речь, сказали, что в этой футболке в городе мне лучше не появляться: символику оранжевых здесь очень не любят до сих пор. Во времена Ющенко, по их словам, проводилась насильственная украинизация: "Нас заставляли говорить по-украински! А мы не хотим!".

Львовяне, в свою очередь, про оранжевую революцию вспоминали совсем другое. Они рассказывали про попытку протащить "промосковского" Виктора Януковича в президенты посредством махинаций с результатами выборов, про то, что именно поэтому в стране начались массовые акции протеста, итогом которых стало аннулирование результатов второго тура. "Партию регионов" львовяне очень не любят — она, по их словам, олигархическая и пророссийская.

"Российская" часть Украины встретила привычной постсоветчиной. Местные жители на неряшливом русском языке (в большей или меньшей степени приправленном украинскими словами) рассказывали про то, как все воруют, что их политика не касается — лишь бы не трогали...

На этом фоне западенцы представляются более цельной и более политизированной гражданской общностью. Более автономной. Кажется, они лучше знают, чего хотят, и стараются этого добиться. "Здесь всегда было принято протестовать. Если какой-то чиновник не нравился горожанам, его выводили на площадь, где каждый мог его побить, — рассказал Борис байку, показавшуюся мне фантастической, но в то же время хорошо демонстрирующей гражданский настрой собеседника. — Власть нужно контролировать". Хоть и несколько наивный, но все же совсем другой взгляд на жизнь и на себя, другая гражданско-политическая культура. После российского (или, наверное, постсоветского) политического нигилизма это приятно удивляет.

Накануне отъезда из Львова я читала российские новости. Узнав, что в Госдуме выдвинули законопроект, позволяющей отбирать детей у гомосексуальных родителей, я серьезно задумалась, хочу ли я возвращаться на родину, бьющуюся в полицейской истерике. И, действительно, ощущение свободы, которое во Львове меня не покидало, само собой испарилось уже на подъездах к российской границе...

Анна Пруцкова, Rosbalt.ru