В Кремле и далее будут считать, что уничтожение Украинского государства и украинской нации — цель достижимая.
«В большинстве стран мира шок войны, унижение от поражения и открытая рана от утраченных территорий служили мощным инструментом для национальной солидарности и формирования сильной национальной идентичности. Разделы Польши во второй половине XVIII в. стерли Польское государство с карты Европы, но послужили отправной точкой для формирования современного польского национализма, тогда как наполеоновское вторжение в Германию в начале ХІХ в. дало толчок развитию пангерманских идей и способствовало развитию современного немецкого национализма. Воспоминания о поражении и утраченных территориях подпитывали национальные чувства французов и поляков, сербов и чехов. Украина, подвергшаяся вторжению, унижению и разделу войной, кажется, следует этому общему образцу», — это один из ключевых тезисов книги «Ворота Европы. История Украины от скифских войн до независимости».
Ее автор — Сергей Плохий, известный украинский историк, профессор Гарвардского университета. В 2015 г. он написал обобщенную историю Украины, чтобы объяснить западным читателям прошлое страны, в которой произошла Революция достоинства и на которую затем Россия пошла войной.
Три с половиной года вооруженного противостояния имперской Москве подтвердили правильность вывода ученого: национальная солидарность и национальная идентичность украинцев создали фундамент для успешной остановки российской агрессии и первых весомых достижений на пути Украины к интеграции с ЕС. В горниле войны действительно рождается новая украинская нация.
Однако для Путина и его пропаганды россияне и украинцы — все еще «один народ», и пока эта установка не изменится, до тех пор не будет шансов на мир. В Кремле и далее будут считать, что уничтожение Украинского государства и украинской нации — цель достижимая. Следует лишь дождаться социального взрыва над Днепром, и «русские Украины» (или же «Новороссии» и «Малороссии») массово выйдут на улицы с лозунгами: «Путин, приди!» И тогда у него появится шанс реализовать план, который провалился в 2014 г.
Социологические исследования свидетельствуют, что расчеты кремлевских стратегов основываются на ими же вымышленной реальности. В марте 2017 г. четыре руководящих украинских социологических центра (КМИС, Рейтинг, СОЦИС и Центр им. Разумкова) провели широкий опрос общественного мнения, в котором приняли участие 14 тысяч респондентов, по 500 в каждой области, а в Киеве, Харьковской и Одесской областях — по 1 тысяче. Области, кроме названных, объединены в крупные регионы, чтобы снизить погрешность опроса. Ведь Ивано-Франковская, Львовская и Тернопольская области — это условный Запад; Волынская, Ровненская и Житомирская — Северо-запад; Закарпатская и Черновицкая — Юго-запад; Винницкая и Хмельницкая — Подолье, Киевская, Сумская и Черниговская — Север; Кировоградская, Полтавская и Черкасская — Центр; Николаевская и Херсонская — Юг; Запорожская и Днепропетровская — Восток; неоккупированные территории Донецкой и Луганской областей — Донбасс.
Результаты опроса позволили создать карту общественных настроений украинского сообщества в начале четвертого года войны и накануне получения безвизового режима с ЕС. В предлагаемой статье мы решили представить результаты опроса о национальной идентичности, языка ежедневного общения, конфессионных вопросов, отношение к ЕС и НАТО, то есть проблем, годами используемых Россией как элемент гибридной войны против Украины, и которые соответственно, в течение десятилетий были элементом политического противостояния в самой Украине. На основе углубленного анализа социологических данных мы старались сформировать выводы о влиянии общественных настроений на государственную политику, а также попытались поставить общественные процессы в Украине в общеевропейский контекст. Надеемся, наша публикация даст толчок обсуждению и дискуссиям.
Первая констатация — это радикальное увеличение численности людей, которые задекларировали украинскую национальную идентичность. Для сравнения следует привести данные о национальном составе населения Украины согласно переписям населения 1989-го и 2001 гг.: украинцы —72,7 и 77,8%, соответственно русские —22,1 и 17,3, прочие —5,2 и 4,9%. На сегодняшнюю национальную структуру населения Украины, бесспорно, повлияли аннексия Крыма и оккупация значительной части Донбасса, регионов с традиционно высоким процентом этнических русских и представителей других национальных групп.
Согласно переписи населения 2001 г., в АРК проживало этнических русских 58,3%, украинцев — 24,3, крымских татар — 12,3, прочих —5,1%. В Донецкой области проживало украинцев — 56,9%, русских — 38,2, представителей других национальных групп — 4,9%. В Луганской области: украинцев — 58%, русских —39, прочих — 3%. Таким образом, резкое уменьшение количества людей, в нынешнем году задекларировавших русскую или иную национальную идентичность, произошло не только за счет оккупации этнически неукраинских территорий, поскольку на оккупированных территориях остались не только русские, но и много украинцев.
Социологи отмечают, что люди несколько по-разному отвечают на вопрос о своей национальности во время переписи населения (декларирование «по крови») и в процессе социологических опросов (определение политической национальной идентичности/государственной принадлежности). Однако, по нашему мнению, масштаб этого явления не влияет на общую картину, которая иллюстрирует сравнение результатов переписи населения в 1989-м и 2001 гг.: в течение первых десяти лет независимости уменьшилось количество русских (на 22%) и нескольких других этнических групп, зато выросло количество украинцев (7%). Государственная независимость способствовала идентификации с украинской нацией, в частности в юго-восточных регионах. Этот процесс ускорила война, в чем убеждает сравнение приведенных выше данных опроса, проведенного в марте с.г., с данными переписи населения 2001 г. в Днепропетровской и Запорожской (Восток), Николаевской и Херсонской (Юг), Одесской и Харьковской областях:
Процент тех, кто декларирует украинскую национальность, возрос на 12–19%, при этом наивысший показатель в Харьковской области, где количество тех, кто декларирует русскую национальность, уменьшилось на 46%.
У респондентов поинтересовались, на каком языке они общаются дома.
Результаты опроса свидетельствуют, что вслед за значительным увеличением деклараций об украинской национальной идентичности аналогичных изменений в языковой практике не произошло. Люди, с этой точки зрения, консервативны и не склонны к изменению общепринятой практики. Зато симптоматична ситуация в Киеве, где впервые людей, которые дома разговаривают исключительно на украинском языке, стало больше, чем тех, кто общается исключительно на русском. Самую многочисленную группу составляют те, кто использует оба языка.
У опрашиваемых поинтересовались, каким способом лучше решить языковую проблему в Украине.
Если объединить тех, кто за украинский язык как единственный государственный, и тех, кто хочет, чтобы на местном уровне было разрешено использовать русский и другие языки как официальные, то можно констатировать, что подавляющее большинство (80%) украинского общества не поддерживает спекуляций на языковом вопросе. Лишь пятая часть хочет введения двух государственных языков. Более того, суммарно две первых из трех названных категорий преобладают во всех регионах. Исключением являются неоккупированные районы Донбасса, где несколько преобладают приверженцы предоставления русскому языку статуса второго государственного. Таким образом, можно констатировать, что в вопросе языка украинское общество близко к достижению широкого консенсуса, юридическое определение которого находится между словами о «свободном использовании русского и других языков» и предоставлением этим языкам на местном уровне статуса негосударственных.
Респондентам также задавали вопрос о религиозной принадлежности.
Респондентам, задекларировавшим принадлежность к православному вероисповеданию, ставили вопрос, к какой именно православной церкви они себя причисляют (см. рис.5).
Анализируемые результаты подтвердили результаты других социологических исследований: больше всего православных декларируют принадлежность к УПЦ КП (27% всех жителей Украины), вторая категория — «просто православные» (21) и лишь третья по количеству группа — верующие УПЦ МП (17%). В общественном измерении православные Украины готовы к автокефалии, ведь признание поместности УПЦ, признание автокефалии отдельной церкви является элементом признания государственной независимости, и поэтому нет никаких аргументов, чтобы этот принцип не распространялся на самостийную Украину. Кроме, конечно, аргумента о «триединой Святой Руси» и «русском мире», но это идеология военной агрессии против Украины. После Всеправославного собора (июнь 2016 г.) отпал последний аргумент против: необходимость сохранять единство мирового православия. Московский патриархат и приближенные к нему церкви не приняли участия в соборе, ведь сами нарушили это единство. А верующим УПЦ МП государство должно гарантировать свободу вероисповедания.
Стратегическая цель Украинского государства — обрести членство в ЕС и НАТО. Напомним, что указанный опрос проводился в марте, когда не было уверенности в том, что Украина получит безвиз, а парламент Нидерландов — ратифицирует Соглашение об ассоциации Украина—ЕС. В таблицах представлены ответы респондентов, задекларировавших, что готовы принять участие в референдуме о присоединении к ЕС и НАТО (см. рис 6).
Стратегический курс Украинского государства на европейскую и евроатлантическую интеграцию основывается на крепком фундаменте. В масштабах всей Украины преобладают приверженцы членства Украины в ЕС и НАТО, хотя пока что членство в Североатлантическом альянсе не является столь популярным, как членство в ЕС. Приверженцев членства в Евросоюзе больше во всех регионах, за исключением Харьковской и Одесской областей и Донбасса. Нужно также отметить, что, за исключением Донбасса и Одесской области, количество приверженцев НАТО не падает ниже трети жителей, что дает надежную основу для работы с остальными гражданами.
Кроме исследования региональных раскладов, нас интересовали взгляды респондентов в разрезе возрастных групп. Именно поэтому после каждой диаграммы приводятся таблицы по возрастному распределению ответов. Поэтому ответ на вопрос: «Прослеживаются ли в Украине различия в поколениях?» выглдит так: возраст респондентов наиболее существенно влияет на поддержку внешнеполитической ориентации государства: поддержка ЕС и НАТО среди молодых украинцев на порядок выше, чем среди пожилых. И, что характерно, для выделенных пяти возрастных групп прогресс этой поддержки линейный. Аналогичный прогресс можно заметить и в национальной идентичности: чем человек младше, тем чаще он идентифицирует себя с украинцами. А вот в вопросах языка и конфессии между отдельными возрастными группами таких существенных отличий нет. Следует подчеркнуть, что молодое поколение меньше употребляет украинский язык.
Государство мононационального типа
Приведенная профессором Плохием историческая перспектива побудила нас попытаться взглянуть на нынешние общественные процессы в Украине шире, чем на выводы из социологических опросов. Глубинные общественные процессы (а к таким относятся вопросы идентичности и внешнеполитической ориентации) позволяют выявить основу политических явлений, осознать рамки, в которых оперируют политики, и лучше понять результаты принимаемых ими решений. Притом важны европейская перспектива и, что само собой понятно, конфронтация украинской общественной действительности со стратегическими целями Кремля.
Украинцы становятся одним из наиболее однородных обществ в Европе, если принять во внимание национальную идентичность граждан Украины. Вместе с тем современная украинская национальная идентификация открытая, а не закрытая, притягательна и динамична, поскольку способна ассимилировать людей, идентифицирующих себя с другими этносами или же «по крови» принадлежащих к другим. Итак, согласно классическим политологическим дефинициям, украинский национальный процесс (в политологии названный национализмом) этнически инклюзивен, а не эксклюзивен.
Говоря простым языком, украинская нация растет и крепнет, ибо никто никому в метрическое свидетельство до пятого поколения не заглядывает, а кто захочет заглядывать, тот — друг Путина.
В истории Украины и украинской нации это явление не ново. Среди старшинской элиты Гетманщины были этнические неукраинцы, такие как Пилип Орлик. Среди «отцов-основателей» современного украинства — множество выдающихся личностей неукраинского этнического происхождения, вспомнить хотя бы Николая Костомарова, Владимира Антоновича, Вячеслава Липинского, Агатангела Крымского, Соломона Гольдельмана, Ольгерда Бочковского и многих других. УНР и ЗУНР были построены по гражданскому, а не по этническому принципу. Украинизация 1920-х годов показала большой потенциал расширения украинской идентичности в русскоязычных городах и индустриальных центрах. Аналогичные процессы происходят и сегодня.
В этом плане Украина интегрирована в общеевропейские процессы. Энтони Смит, известный британский исследователь национальных процессов (умер в прошлом году), в своей классической работе «Нация и национализм в глобальную эпоху» (английское издание 1995 г.) заметил: «Наплыв большого количества иммигрантов, гастарбайтеров, беженцев, экс-колониалов и чужестранцев несомненно изменил нынешний характер французской, британской или голландской „национальных идентичностей“. Их больше нельзя описывать простыми, сравнительно однородными категориями, характерными для довоенного периода. И хотя эти изменения в национальной идентичности принудили национальные государства переобозначить некоторые из своих ролей и функций, они не привели к сокращению их размеров и полномочий».
Он также констатировал, что «с социологической точки зрения спектр национальных государств немалый. На одном полюсе его находятся национальные государства, в которых более или менее доминирует этническое ядро, — Польша, Дания и Япония; на другом — этнически глубоко разделенные национальные государства, наподобие Бельгии, Канады, Ливана, Нигерии, Заира, Анголы, Индии и Пакистана. Между ними много национальных государств с господствующим этническим ядром, но с одним или более значительными этническими или национальными меньшинствами, вроде Китая, Вьетнама, Индонезии, Бирмы, Ирана, Египта, Зимбабве, Алжира, Мексики, Перу, Испании, Франции, Британии, Румынии, Болгарии и Грузии».
Украине не пришлось принимать сотни тысяч беженцев с Ближнего Востока, думать об их инкультурации, и соревноваться с политическими силами, выстраивающими собственную поддержку на страхе перед беженцами. Но Украинское государство также должно «переозначить некоторые из своих ролей и функций», чтобы выстоять против агрессии. После трех лет такого «переопределения» можно констатировать, что послереволюционная Украина быстрыми темпами приближается к модели национального государства с доминирующим этническим ядром украинской нации. Она становится государством однонационального типа, но двуязычной, со значительным процентом представителей других этносов, и поликонфессиональной. Парадокс объединения того, что не объединяется?
Объединяется, но специфическим для Украины образом, поскольку все надо делать одновременно: 1) выстоять в войне с Россией, элементом которой является «соревнования идентичностей»; 2) глубоко перестроить/реформировать государство, предпосылкой чего является сохранение консолидации общества вокруг основных целей государственной политики; 3) деколонизировать статус украинской культуры, ее языковую ситуацию, а также радикально изменить ситуацию в информационном и медийном пространстве. И все это делать, соблюдая основные права и свободы гражданина. Задача действительно титаническая, и без права на ошибку.
Важна также историческая перспектива: в новейшей истории Украина еще никогда не была независимой такой длинный отрезок времени (26 лет), еще никогда не противостояла России в вооруженном конфликте столь долго, и ни разу Украина не была так глубоко интегрирована в европейские политические процессы. А также никогда не приближалась к статусу субъекта мировой политики, за исключением, возможно, второй половины 1991 г., когда украинский референдум положил конец Советскому Союзу, вопреки позиции руководства не только СССР, но и США.
Заметим, что лидеры украинских государственных образований, национально-освободительных движений и политических партий ХХ в. могли только мечтать о том, что украинский вопрос будет решаться в Донбассе, а не в Киеве или во Львове. Благодарили бы Бога или судьбу за то, что в горниле войны с Россией собственными силами украинцев будет создана армия, сохранена государственность и объединена нация. Поэтому так важно не идти с историческими фигурами, как с оглоблями, на политических оппонентов, не делить украинцев на «настоящих» и «ненастоящих». Мерилом патриотизма является отношение к нынешним вызовам украинского «быть или не быть». Это Путину надо, чтобы украинцы и другие народы Центрально-Восточной Европы погрузились в конфликты 30–40-х гг. ХХ в. и символически выбирали между Сталиным и Гитлером.
«Всегда будем защищать»
Никогда не будет достаточно повторять, что для Путина и его окружения Оранжевая революция стала подлинным шоком. «Цветная революция» произошла в государстве, в котором она не должна была бы произойти: построенном по российскому образцу (олигархат и обеспечение преемственности власти через механизм определения «наследника»); зависимом от российской «трубы»; коррумпированной; с «многовекторностью» внешней политики, что, казалось, должно было бы гарантировать его постепенное вхождение в восстановленный «союз братских республик». И прежде всего — «единокровной»: с «17 миллионами российского населения» (любимый тезис Путина), преобладанием русского языка в городах-миллионниках (за исключением Львова), мощной Русской православной церковью и медиа-пространством, полностью интегрированным с Россией.
В 2004 г. не вышло, поэтому для разработки стратегии решения украинского вопроса были вовлечены социологи, истории и военные. Война против Украины должна была начать «перечерчивание» результатов развала СССР (путинская «самая большая геополитическая катастрофа ХХ в.») и установление нового мирового порядка с восстановленной Российской империей как одним из двух гегемонов. Кремлевским стратегам этого было мало, поэтому задумали, чтобы вместе с «катастрофой ХХ в.» «перечеркнуть» и «катастрофу» века предыдущего: обрушение процесса формирования «великой российской нации», которая должна была состоять из трех племен: великорусского, малорусского и белорусского. Для Украины этот план означал не только потерю государственной независимости и расчленения страны, но и исчезновение украинской нации как таковой.
В 2000 г. Алексей Миллер, известный российский историк, опубликовал книгу об «украинском вопросе» в политике власти царизма и в российском общественном мнении второй половины ХІХ в. Его вывод: «Неудача проекта великой русской нации связана в первую очередь не со столь часто поминаемой Катковым [Михаилом, редактором ультраконсервативных „Московских ведомостей“] и его последователями „польско-австрийско-немецкой интригой“, но с объективной ограниченностью русского ассимиляторского потенциала, с неспособностью государства и сторонников общерусского проекта в обществе скоординировать свои усилия, мобилизовать имевшиеся возможности для его реализации и для отстаивания уже достигнутого от вызова со стороны конкурирующего украинского проекта. „Окно возможностей“ не было использовано, а тяжелейший политический кризис России в первые десятилетия ХХ в. и его последствия похоронили, среди прочего, и проект великой русской нации».
«Встающая с колен» империя Путина решила, что проект не похоронен. Кремлевские стратеги приложили огромные силы, чтобы полностью использовать «ассимиляторский потенциал» России, «скоординировали усилия государства и общественных институтов» и «мобилизовали все имеющиеся ресурсы». Сценарий предусматривал создание из восьми юго-восточных областей «Новороссии». Центральная часть («до Збруча») должна была стать «Малороссией», которой должен был управлять Янукович или кто-то вроде него. Для Галичины, Волыни, Буковины и Закарпатья подготовлены два варианта: присоединение к Польше, Румынии и Венгрии соответственно (согласно принадлежности этих регионов перед Второй мировой войной), или же их должна была ждать судьба Чечни и Алеппо.
Три года назад в европейской прессе обсуждалась информация о том, что Путин уже в 2008–2009 гг. предлагал лидерам западных соседей Украины принять участие в разделе Украины, весной 2014 г. оферта прозвучала публично из здания Государственной думы РФ. Если бы она была принята, Россия имела бы союзников в установлении «нового порядка», а от НАТО и ЕС не осталось бы и следа. Поскольку в демократическом мире не могут существовать межгосударственные союзы, отдельные члены которых разрушают основы международного порядка.
В случае отклонения предложения Кремля у России были бы свободны руки, чтобы «укропов» и «бандеро-фашистов» истребить до последнего. А кто после такой операции остался жив, стал бы «русином», чтобы раз и навсегда закончить «украинскую болезнь русской нации». Во время проведения такой операции Польша, Румыния, Венгрия, Словакия, Чехия и Германия прогибались бы под бременем проблем с миллионами украинских беженцев. А для того чтобы никому не показалось мало, среди них нашлись бы террористы, которые на месте терактов оставляли бы «визитку Яроша». Как результат: уже никогда и никто не посмел бы в положительном контексте упоминать слова «Украина» и «украинцы».
В т.н. Крымской речи от 18 марта 2014 г. (обоснование аннексии Крыма) Путин сказал: «Мы один с Украиной народ. Киев — мать городов русских. Мы не сможем друг без друга. На Украине будут жить миллионы русских граждан, и Россия всегда будет защищать их интересы». На 18 марта следующего года назначены выборы президента РФ — как знак того, что сценарии, написанные для 2014 г., остаются актуальными. Вдохновленные такой перспективой, радикальные правые силы у западных соседей Украины откровенно провозглашают лозунги «великой» Венгрии, Румынии и Польши, «имеющие право» на свои «извечные земли», которые «временно оккупирует бандеровская Украина».
Сохранять ум
Путин и его окружение не воспринимают ни модерного мира, ни воли украинского общества к нормальной жизни. Они на уровне подсознания не признают украинской нации — сориентированной на Европу, современной, с большим, еще не использованным модернизационным потенциалом. И поэтому угрозу со стороны Путина миллионы украинцев ощутили на уровне общественного инстинкта: чтобы выстоять против агрессии, надо между собой и «русским миром» поставить стену и строить собственный «мир». Украинское государство обязано ответить на этот запрос и должно вложить его в юридические рамки.
Хосе Казанова, известный исследователь вопросов религии и секуляризации, заметил: «С конца 1980-х годов, когда в Украине появилась „гласность“, здесь возникла самая разнообразная, самая плюралистическая и самая соревновательная в континентальной Европе религиозная система. Даже больше: фактически Украина является единственной страной Европы, которая отошла от европейской модели национальной церкви (или двух национальных церквей) и религиозных меньшинств или „сект“ и приблизилась к американской модели религиозного деноминационализма. Институционально коренным является тот факт, что речь идет о системе взаимного признания общественных групп без их признания или регулирования со стороны государства».
Сегодня политическая проблема в Украине — ответ на вопрос, как государству сохранить разнообразие и плюрализм и вместе с тем регулировать государственный механизм таким образом, чтобы общество не превратилось в поле боя всех со всеми. Чтобы выстоять в войне с Россией и не допустить создания «внутреннего фронта».
В Украине сложился консенсус относительно основ государственности: Украина является унитарным государством, в котором развивается местное самоуправление; носителем суверенитета и единственным источником власти в Украине является украинский народ, то есть «граждане всех национальностей» (преамбула Конституции Украины); украинский язык является единым государственным, другим языкам гарантируется свободное развитие, использование и защита; Крым будет национальной автономией крымскотатарского народа с гарантированием прав других национальностей; подавляющее большинство политически активных украинцев поддерживает интеграцию с ЕС и НАТО, в частности молодое поколение.
Самой деликатной является языковая проблема: настаивать ли государству на изменении состояния фактического двуязычия и ускорять «положительную дискриминацию» украинского языка? Ответ принесла сама жизнь: рост украинской национальной идентификации медленно меняет языковую практику, что иллюстрирует пример Киева, где растет доля тех, кто использует украинский язык в ежедневном общении. Главное — чтобы во всем сохранять умеренность, разум и не форсировать процессы. Жители Востока и Юга Украины остановили расползание «русской весны» в 2014 г., ведь они сами в состоянии выбрать образ собственной жизни.
«Украинским украинцам» пора привыкнуть к тому, что они — подавляющее большинство в государстве и поэтому несут за него особую ответственность. Должны вести себя не как столетиями униженное меньшинство, а как большинство, осознающее свои права, и прежде всего — обязанности. Украинство разнообразно и плюралистично, и в этом его большая сила. Важно также понять, что в Лету канут такие общепринятые до сих пор клише, как «расколотая страна», «цивилизационный фронтир на Днепре», «малороссы» с Востока, которые не дают жить «настоящим украинцам» с Запада.
Свобода и достоинство
В Европе не утихают дискуссии о роли национальных государств и национализма как элемента общественной модернизации. Дебаты активизировали глобализация и кризис ЕС, который колеблется между дезинтеграцией и переходом к более тесной форме объединения. Выборы в Нидерландах и Франции переломили ситуацию в пользу второго сценария, поэтому можно прогнозировать, что после сентябрьских выборов в Германии в ЕС окончательно выберут дальнейшую интеграцию, в частности углубление институционального сотрудничества в Еврозоне. Означает ли это отмирание национальных государств и серьезный шаг вперед на пути к созданию европейской «сверхнации»?
Э.Смит предвидел, что хотя процесс объединения Европы и приведет к появлению европейской идентичности, «едва ли нам придется стать свидетелями скорой гибели национальных сообществ, которые опираются на общую историю и общую судьбу, с их обещаниями коллективного бессмертия через суд потомков. Без общих воспоминаний и значений, без всем понятных символов и мифов, без святынь, церемоний и монументов, за исключением горьких напоминаний о Холокосте и войнах, — кто будет чувствовать себя европейцем в глубине своего естества, кто добровольно пожертвует собой ради настолько абстрактного идеала? В общем, кто умрет ради Европы?»
Первыми ради Европы отдали свои жизни герои Небесной Сотни. В первой половине мая 2017 г. в Брюсселе открылся Музей истории Европейского Союза, где началом рассказа является Французская революция 1789 г. с ее лозунгом «Свободы—Равенства—Братства». Помаранчевая революция прошла под лозунгом свободы («Свободу не спинити»), Евромайдан стал Революцией достоинства. 22 ноября Украина отмечает День свободы и достоинства. Свобода и достоинство всей наций и каждого человека — вот формула украинских революций, интегрированности Украины в цивилизационное пространство Европы и ценностный фундамент возрожденной украинской нации и государства. Герои Небесной Сотни представляли все регионы Украины, говорили на разных языках и были разного этнического происхождения.
Российское антидемократическое и антилиберальное BacktothePast существенным образом изменило идеологический ландшафт Европы и внешнеполитические ориентиры европейского политикума. Главными союзниками Кремля стали группировки радикальных и, к сожалению, умеренных правых. Их цель: развалить ЕС и НАТО, чтобы на их развалинах «расцвели» национальные государства образца 30–40-х годов прошлого века. Авторитарные, идеологически националистические или же откровенно фашистские.
Действие порождает противодействие. В течение минувших трех лет союзниками Украины были европейские христианские демократы с Ангелой Меркель и Дональдом Туском, либералы и американские республиканцы с Джоном Маккейном. Союзниками были также европейские и американские левые и зеленые. Малая «революция» произошла в политике французских социалистов с Франсуа Олландом и немецких социал-демократов, когда их возглавил Мартин Шульц. Им традиционно ближе было к России, чем к Украине. Близок к ним Эманнуэль Макрон, новый президент Франции, бывший министр в социалистическом правительстве. А его новая партия «Вперед» планирует присоединиться к союзу европейских демократов и либералов.
Для сохранения проукраинской коалиции решающее значение имеют реформирование государства, развитие Вооруженных сил и соблюдение Украиной Минских соглашений. Но не менее существенное значение имеет критическое осмысление политических традиций: от центра и правых к левым.
Одним из элементов проблемы «Украина как Европа» является процесс национального построения — специфический, но созвучный с процессами, происходящими в Европе. ЕС и Украина пока что развиваются разными темпами и различным образом, поскольку Украине надо наверстать годы, в значительной степени утраченные. Важно то, что направление движения одинаково и что украинский и европейский пути в конце концов пересекутся. А решающее — то, что в «точке соприкосновения» мы будем не просто ближе друг к другу, но и осознавать, что потребность друг в друге — ключ к общему успеху.
Источник: Игорь Грынив, Мирослав Чех, zn.ua
Почему вы можете доверять vesti-ua.net →
Читайте vesti-ua.net в Google News