«Меня здесь поразил цвет неба. Он здесь удивительно синий, удивительно красивый», — говорит Елена Судина о своем наибольшем впечатлении от новой родины.
Летом 2014 года она вместе с мужем и сыном-подростком оставила родную Авдеевку, промышленный городок Донецкой области, о котором сейчас чаще всего вспоминают как о прифронтовом.
В отличие от сотен тысяч выходцев из охваченного войной Донбасса семья Судиных выехала не в другой регион Украины и не в Россию. Елена, Олег и Борис эмигрировали в Польшу, и сейчас строят новую жизнь в Варшаве.
Сказать, сколько именно жителей Донецкой и Луганской областей после начала конфликта на востоке Украины оказались в Польше, крайне сложно. Местные компетентные органы не ведут отдельный учет для уроженцев конкретных регионов Украины, которые сейчас на легальных основаниях пребывают на территории страны.
Тем более что чуть ли не каждый из сотен, если не тысяч эмигрантов из Донбасса прошел свой собственный путь на запад.
Кто-то — как семья Судиных — выехал в Польшу по туристической визе, зная, что с первых дней в Варшаве возьмется искать работу, а с ней — основания для получения вида на жительство.
Другие — как когда-то донецкая, а ныне познаньская художница Лия Достлева — выехали в соседнюю страну незадолго до начала конфликта, на творческую стипендию, как в этом случае, — а позже решили домой не возвращаться.
А еще кто-то — как семья Бочаровых из Мариуполя — воспользовался организованной правительством Польши программой эвакуации лиц польского происхождения с территории военного конфликта.
Корреспонденты ВВС встретились с жителями Донбасса, выехавшими в Польшу, и пообщались с ними о причинах, побудивших их покинуть родные места, о первых впечатлениях о стране, их приютившей, и о том, как они видят свое будущее.
«Нечего раздумывать»
Александр Бочаров до осени 2015 года работал в Мариуполе торговым агентом. В свободное от работы время изучал польский язык и историю в Обществе поляков Мариуполя — дед Александра был поляком, и ему хотелось больше узнать о культуре предков.
Когда в окрестностях города начали разрываться снаряды, жена Александра Татьяна находилась в декретном отпуске.
О том, чтобы покинуть родные места, Александр всерьез задумался в январе 2015 года, после обстрела восточной части Мариуполя артиллерийскими снарядами.
«Я прочитал в Facebook, что ракеты попали в детский сад, сразу помчался туда помочь людям», — вспоминает он и улыбка сходит с его лица.
Слухи о разбомбленном детсаде оказались ложными, но вид горящих домов, тел погибших на улицах сильно повлиял на Александра. Вскоре после этого члены польской общины написали в адрес правительства Польши коллективное письмо с просьбой о помощи.
«Телефонный звонок из общества застал меня в Волновахе, я был там по работе. Сказали: Познань готова принять десять семей, первыми поедут те, у кого есть дети. Время подумать — до вечера», — вспоминает Александр.
«Когда тебе делают такое предложение, а в это время ты слышишь, как где-то рядом на блокпостах разрываются мины ... Я сразу сказал, что нечего раздумывать, мы едем», — говорит он.
Всего польское правительство вывезло из охваченного войной Донбасса несколько сотен семей. По словам Александра, среди членов мариупольского польского общества не воспользовались предложением только люди совершенно пожилого возраста.
Рассказ об эмиграции семьи Судиных звучит прагматично. Олег — тренер латиноамериканских танцев, Елена разработала авторскую методику физической подготовки для профессиональных бальных танцоров и занималась фотографией.
«В город вошли ДНРовцы (с апреля по июль 2014 года Авдеевка находилась под контролем вооруженных формирований самопровозглашенной „донецкой народной республики“), и сразу стало понятно, что экономическая ситуация в регионе еще долго будет нестабильной. Танцевать люди не будут и фотографироваться тоже», — говорит она.
Фото PREMIER.GOV.PL. В аэропорту Мальборка жителей Донбасса польского происхождения, эвакуированных в рамках урядомовои программы, встречали глава правительства и министр обороны Польши
По большому счету, вспоминают Судины, им было все равно, где начинать новую жизнь. Решающим фактором в пользу Польши оказалось то, что в середине 90-х Олег год работал в Люблине и, соответственно, знал польский язык.
«В мае (2014 года) мы приняли решение о переезде, в июле — выехали в Киев и отправились на визу, 6 сентября — оказались на варшавском вокзале», — рассказывает Елена.
«Нет стресса на лице»
Первые впечатления наших собеседников о Польше — сугубо положительные.
«Поразительно, что когда рукой по асфальту проводишь, рука не грязная, — говорит Александр Бочаров. — У нас в Мариуполе садишься на лавочку — и полностью вымажешся заводской пылью».
Его жена Татьяна вспоминает: какое-то время пара снимала жилье у мариупольского рынка и уже привыкла к тому, что на деревьях возле дома десятками висели одноразовые полиэтиленовые пакетики. Здесь такого не увидишь, без сожаления говорят Бочаровы.
Выходцев из Донбасса поражает чистота польских улиц
«Очень много устройств для инвалидов, буквально повсюду. Очень много велосипедных дорожек. В туалет заходишь — а там маленькая скамеечка для того, чтобы ребенок мог подняться и помыть руки. Казалось бы, мелочи, но из таких вещей и состоит забота о людях », - говорит Олег Судин.
А для Лии Достлевой главное отличие Польши от Украины — это выражения лиц людей на улицах.
«У людей нет стресса на лице. Люди здесь улыбаются, они расслаблены, у них нет этого выражения загнанности в глазах», — говорит художница.
Даже когда местные чиновники сообщают новость о том, что на оформление какого-то нужного мигранту документа нужно будет подождать, например, год, они сделают это с улыбкой на лице, вспоминает Лия, и сама не может удержаться от смеха.
На польскую бюрократию, к слову, жалуются и другие выходцы из Донбасса. Но тут же добавляют: от скорости бумагооборота в Польше не в восторге и местные жители, так что ни о какой дискриминации украинцев в этом смысле речь не идет.
Жертвы стереотипов
Да и вообще, говорят бывшие жители Донбасса, несмотря на нарастание антиукраинских настроений, которое фиксируется польскими социологами, какого-то негативного отношения к себе они на новом месте не заметили.
Хотя, отмечают они, все зависит от человека.
Александр Бочаров в Познани устроился на фирму, которая нанимает рабочих из Украины на завод по сборке автомобилей Volkswagen, и понимает, почему некоторые земляки вызывают к себе предвзятое отношение.
«Часто после выплаты зарплаты наши люди устраивают „импрезы“ (вечеринки), которые часто заканчиваются вызовом полиции. У нас (украинцев) нет понимания того, что если ты кричишь с балкона в двенадцать ночи, и соседи звонят в полицию, то договориться с нею здесь нельзя», — говорит он.
А Елена Судина констатирует: новая волна мигрантов становится жертвой сложившегося годами стереотипа, согласно которому украинцы приезжают в Польшу только на низкооплачиваемую физическую работу.
«В Польше есть определенная прослойка населения — люди малообразованные, с низким уровнем культуры, согласные работать за 11 злотых в час (официально минимальная заработная плата в Польше составляет около 13 злотых, то есть около 90 гривен в час), — которые считают, что приезжие украинцы забирают у них работу. Среди таких людей стереотипы достаточно серьезные. Но чем выше социальный статус человека, тем больше он лоялен к темнокожим, мусульман и, соответственно, к украинцам. Такие люди к нам, наоборот, относятся с уважением: мол, молодцы, стараетесь», — говорит она.
А для Лии Достлевой стало неожиданностью, что поляки, если речь идет о стереотипах, не различают выходцев из разных регионов Украины. Мол, если ты приехал из-за восточной границы — значит, ты бандеровец, а то, что на Донбассе к личности Степана Бандеры всегда относились, мягко говоря, неоднозначно, никого не интересует.
«Вот и получается, что в Киеве я „сепаратистка“, а здесь — „бандеровка“. И здесь, и там тебя загоняют в стереотипы, но эти стереотипы настолько противопоставлены друг другу, что это даже захватывает», — улыбаясь, рассказывает художница.
Кабачковая икра
О чем грустят новоиспеченные жители Польши на новом месте?
«По кабачковой икре скучаю», — смеется Лия Достлева.
И уже серьезно говорит: не приезжала в родные места более трех лет, и вот в мае этого года попала в Мариуполь. Засиделась допоздна со знакомой, которая раньше тоже уехала из Донецка. Ударились в воспоминания о родном городе.
«И тут — на часах было три часа ночи — она берет меня за руку и говорит: А давай сейчас подъедем поближе и посмотрим на него! Понятно, что подъехать к Донецку на расстояние, допустим, 30 километров, чтобы посмотреть на его огни, — это была очень плохая идея, и мы никуда не поехали. Но это ощущалось, как предложение заглянуть в окошко реанимационной палаты к близкому человеку», — рассказывает Лия.
У каждого из наших собеседников в Донбассе остались родные, близкие люди.
«Поддерживаем ли мы с ними контакты? Да, насколько это позволяет наличие в Авдеевке интернет-связи, — грустно улыбаясь, говорит Елена Судина. — Иногда там нет газа, воды, электричества».
Война реальна
Выходцы из Донбасса признают: после эмиграции их взгляды на то, что происходит в родных местах, в той или иной степени изменились.
Все усилия семьи Бочаровых сейчас направлены на то, чтобы наладить быт. Маленькой Вике уже два с половиной, и в предоставленной городом квартире семье становится тесно. Думают об ипотечном кредите — процентные ставки здесь в разы ниже, чем в Украине.
«Меньше о том, что происходит на Донбассе, думаешь, конечно. Здесь просто тебя другие вопросы ждут, другие проблемы», — с ноткой сожаления в голосе говорит Александр.
А для Лии Достлевой эмиграция стала поворотным моментом в ее творчестве.
«До выезда я делала куклы, занималась какими-то совсем оторванными от жизни вещами ... Сейчас я занимаюсь темой травмы, конфликта. Я пытаюсь найти язык, на котором можно говорить об этом конфликте, стараюсь вернуть субъектность людям, которые имеют травматический опыт переселения или войны», — говорит она.
После переезда в Польшу Лия перешла на украинский язык в публичном общении. В Facebook она называет себя исследовательницей травматического памяти.
«Я считаю, что должна заниматься этим, где бы я ни находилась. В Украине я бы делала то же — но здесь я могу быть послом, транслировать это для иностранного зрителя, объяснять ему, что происходит (в Донбассе)», — рассказывает она.
Танцор Олег Судин осторожно констатирует: сформулировать какое-то однозначное отношение к событиям на Донбассе, находясь в Польше, сложно. Однако опыт проживания в городе, в котором разворачивались боевые действия, оставил его семье неизгладимое впечатление.
«Мы потеряли чувство абсолютной безопасности», — говорит его жена Елена.
«Здесь, в Варшаве, все очень хорошо, стабильно и красиво, но где-то в голове сидит мысль о том, что война близко, она реальна, и она может произойти в любой момент. Ты вообще по-другому смотришь на мир», — рассказывает она.
«Сожгли мосты»
Собираются ли выходцы из Донбасса когда-нибудь вернуться в Украину?
«Мы сожгли мосты», — очень серьезно отрезает Александр Бочаров.
Практически теми же словами рассказывает о планах своей семьи на будущее Елена Судина.
«Мы решили, что назад дороги нет, и на том стояли. И это очень сильно мотивирует. Люди, которые, приехав сюда, допускали, что в случае чего они могут сделать шаг назад, уже уехали отсюда», — говорит она.
Художница Лия Достлева не исключает, что когда-нибудь вернется в Украину, — но уверенно став на ноги.
«Вернуться сейчас, чтобы быть там бременем — искать работу, жилье, всем объяснять, что я, мол, из Донецка, — я не хочу. Я хочу вернуться, когда смогу что-то дать новому месту — например, открыть свою школу», — рассуждает она.
«Сейчас у меня нет ответа на вопрос о том, где я буду, и что я буду делать дальше. Я не знаю, приехала я уже или еще еду. Я думаю, я еще в дороге», — говорит Лия Достлева.
Источник: Святослав Хоменко, Олег Карпяк, BBC
Почему вы можете доверять vesti-ua.net →