16 марта 2019 – пятая годовщина проведения незаконного референдума о "присоединении" украинского полуострова Крым к России, результаты которого не признала ни одна цивилизованная страна мира. С момента аннексии полуострова Российской Федерацией, украинские власти на всех международных площадках четко выражают свою позицию о том, что Крым – это Украина.
Но спустя пять лет украинцы все чаще задаются вопросом, а каким образом мы собираемся возвращать Крым? Что для этого делается? Есть ли какой-то план?
Об этом OBOZREVATEL поговорил с первым заместителем министра по вопросам временно оккупированных территорий Юсуфом Куркчи в первой части нашего интервью.
– При общении с некоторыми крымчанами, часто возникал вопрос, а существует ли у украинских властей концепция о возращения Крыма? По Донбассу есть переговоры в минском и нормандском формате, это все находится на виду, а по Крыму нет.
– Есть вещи, которые нельзя выкидывать в публичное пространство. Эти вещи ограничены определенными рамками, которые связаны с национальной безопасностью.
На самом деле, когда я говорю с журналистами, я всегда спрашиваю, знали ли они о планах по захвату Крыма? Понимаете, да? Это сейчас мы можем догадываться, что подготовка проходила гораздо раньше, и что Харьковские соглашения и закон "о языках" – это были шаги, которые влияли на единство внутри страны и разделяло людей по разным признакам.
Поэтому публичного обсуждения какой-то концепции, которая будет пошагово рассказывать, как мы будем действовать с Крымом в январе этого года, или в феврале следующего, нигде не будет.
Что можно сказать в общем, так это то, что схема будет включать в себя переходный период, после которого административные и правоохранительные органы переймут на себя все функции и восстановят на полуострове юрисдикцию Украины. На это нужно определенное время. Например, если до оккупации в Крыму насчитывалось около 12 тыс. сотрудников правоохранительных органов, то сегодня, по нашим данным, это более 20 тыс. человек. То есть, для того, чтобы обеспечить только одну правоохранительную функцию после деоккупации Крыма, нам нужна будет полиция в составе от 12 до 15 тыс. человек.
Те правоохранители, которые предали присягу Украине, и работают в полиции России, не смогут работать в украинской полиции, а значит нам нужно иметь в резерве новых людей. И то, что касается работы с резервом, ее, можно сказать, еще нет. Но нельзя сказать, что ее не можно будет подготовить за полгода-год по принципу временного командирования, пока будет подготавливаться персонал. И это только полиция, а еще есть остальные гоструктуры.
– Хорошо, на восстановление юрисдикции в Крыму понадобится какое-то время, а что делать с людьми, ведь на территории Украины есть такие, которые считают крымчан предателями, вышедшими на незаконный референдум и голосовавшими за присоединение к России?
– Вы знаете – это ерунда, и я могу это аргументировать. Голосование, на организованном Кремлем так называемом "референдуме" о присоединении Крыма к России, проводилось под давлением. Сам референдум проводился в очень сжатые сроки, потому что нужно было сохранить этот эффект навязанного крымчанам страха, что после Майдана в Крым приедут националисты наводить порядки.
Они нарисовали результат в 90%, но по нашим данным явка была не больше 34%, и это при том, что с Кубани завозились автобусы с россиянами, и эти автобусы ехали по городам и участкам, голосовали, и ехали дальше. То есть они фактически проехали от Керчи до Севастополя, и паспорт у них никто не спрашивал. Были факты, когда кто-то из киевских блогеров за один день проголосовал в 3-4 местах. Даже после этого всего они набрали 34%.
Затем включились разного рода мотивационные механизмы, когда придумали эти единоразовые выплаты госслужащим и работникам социальной сферы, которые равнялись суме полугодичной зарплаты. Эти суммы для РФ незначительны, тем более нагрузку она кинула на региональные бюджеты: каждый из федеральных округов взял шефство над определенным районом, как говорили.
И вот когда эта "шефская" комиссия приезжала выяснять потребности того или иного района, они не могли себе представить, что попадут в другую реальность. В одной из больниц просили томограф, а они удивлялись, потому что у них томограф один на округ, а в Крыму их три. В школе просили дополнительное оборудование и ремонт в туалетах, они снова удивлялись, потому что у них в отдаленных районах школьные туалеты вообще на улице стоят.
И дальше мы мониторим последующие выборы: местные, президентские или парламентские, и мы можем уверенно говорить, что практически половина Крыма на эти выборы не ходит, и это не только крымские татары. Это такой условный протест.
Поэтому говорить, что многие перешли, это очень условное обозначение какого-то количества людей. На самом деле многие не принимают ту ситуацию, которая есть в Крыму, они не принимают, потому что они привыкли жить в свободной Украине, по совершенно другим законам и взаимоотношениям в обществе.
– Они могут протестовать против местных властей, или даже против Путина, но протестуют ли они против того, что находятся в составе России?
– За все эти годы, которые Министерство реализует свою функцию, количество пересечений с оккупированной территории на контролируемую территорию не меняется. То количество людей, которые пересекают административную границу, говорит о том, что у них пока сохраняется необходимость связи с материнским государством, и эти связи между гражданином и государством формализуются через документы: кто-то едет фото в паспорт вклеить, кто-то этот же паспорт оформить, или свидетельство о рождении, или о смерти, и это основная группа пересекающих границу.
Вторая группа едет за медицинскими услугами, третья получить образование, и только четвертая едет навестить близких и родственников.
И это сигнал для нас, как для государства, что эту связь нужно поддерживать. И как раз идеей нашего Министерства было приблизить госуслуги непосредственно к границе.
Сейчас жителю Крыма для оформления разного рода документов необходимо ехать в ближайший украинский областной центр – Херсон. Если взять в общем время в дороге, например, от Симферополя до Херсона через две границы и обратно – это 11 часов, человек практически сутки теряет.
Наша задача развить инфраструктуру близ границы с аннексированной территорией так, чтобы человек за несколько часов мог приехать и получить все необходимые документы. Для этого на месте нужно построить ЦНАП с широчайшим спектром услуг, начиная от административных и заканчивая банковскими. Но кроме ЦНАПа на границе нужно организовать автостанцию, от куда люди смогли бы добираться до ближайших ж/д вокзалов или аэропортов. Чтобы выезжая на материковую часть Украины крымчане знали, что четко по расписанию они сядут в чистый автобус, будут застрахованы и с комфортом доедут до пункта назначения.
Два с половиной миллиона людей, которые мигрируют из года в год, тратят деньги на нелегальных перевозчиков, потому что легальных нет. Самые грубые подсчеты говорят, что объем нелегальных перевозок с Крыма на материк составляет в год около $100 млн. То есть мы имеем теневого игрока, который заинтересован в сохранении этой $100 млн. прибыли, и нам это нужно преодолеть.
Конечно, есть трудности на пути реализации этих идей, но это одна из наших целей, к которой мы шаг за шагом движемся.
– Еще одним элементом борьбы за умы крымчан является украинская пропаганда. Известно, что на границе с Крымом устанавливаются телевизионные вышки, чтобы транслировать украинские телеканала на оккупированную территорию, но достаточно ли этого?
– Знаете, вышки – это не проблема. Я сам в Крыму жил в селе, и там аналоговый сигнал был не устойчивый для принятия всех тех программ, которые были для меня необходимы. Поэтому все устанавливали спутниковые антенны, которые давали доступ ко всем бесплатным телеканалам.
В больших городах было развито кабельное ТВ, где высокая плотность застройки — это было развито и коммерчески интересно. Поэтому сегодня человек, который сидит на оккупированной территории, не получит с аналоговой антенны сигнал украинского контента, но имея свой спутник он может смотреть что угодно.
Другое дело, что он видит? Прогноз погоды? Когда ты включаешь свой любимый новостной телеканал, где ты хочешь услышать новости про свою страну и видишь, что изо дня вдень, из месяца в месяц о Крыму там вспоминают лишь в прогнозе погоды. Вот возьмем Донбасс: там стреляют, есть потери, проходит какая-то гуманитарная работа, переговоры в минском формате, работа международных наблюдателей, там куча информационных поводов. А неужели таких поводов нет в Крыму?
И большое количество людей, которые не полезут в интернет искать новости, а просто вечером после работы сядут и включат телевизор, что они видят? Что в Феодосии температура +11 градусов. Но для него это не проблема, так было в прошлом году и будет в следующем.
– Почему про Крым подзабыли?
– Не будем говорить о том, что забыли. К чему я это все веду? К тому, что эта вся ситуация приводит к следующей производной, а производная сегодня — это программы наших кандидатов в президенты. Мы удивляемся, ой какой плохой кандидат, который не озвучил тему Крыма, но программы кандидатов расписаны под определенные группы электората с которыми они работают.
Мы же понимаем, что эти кандидаты отдают себе отчет, что президентами они никогда не изберутся — это их попытка поработать на свою парламентскую кампанию в будущем. Они четко знают свой электорат, их изучают социологическими методами, и когда электорат говорит, что вопрос Крыма на 25-26 месте, то понятно, что в свою программу этот кандидат будет включать только те вопросы, которые стоят в первой пятерке или десятке.
Когда мы не уделяем какой-то проблеме достаточно внимания, получается, что эта тема уходит из приоритетов. Кому это выгодно? Понятное дело, что людям, заинтересованным в том, чтобы вопрос Крыма был закрыт для нас, и мы эту парадигму выполняем у себя на территории.
И это уже становится одним из элементов пропаганды на аннексированном полуострове, где местные "власти" рассказывают, что Украина забыла о Крыме, что у нее другие проблемы. И уже сейчас пограничная служба ФСБ принимает решение о разработке механизма контроля, как часто тот или иной человек с оккупированной территории ездит на материк, они связывают такие меры с повышением безопасности.
Также, совсем недавно так называемый "глава" Госсовета Крыма Владимир Константинов заявляет, что пора снять розовые очки и прекратить ездить в Украину за паспортами — это второе. И третье, недавно в российскую Госдуму был подан законопроект, которым предлагается отследить, кто из чиновников в оккупированном Крыму сохранил украинский паспорт. Оккупационные власти начали понимать, как важно разорвать эту связь с материковой Украиной и думают, как это можно прижать. А мы не думаем. А каким было бы хорошим новостным поводом заявить, что: "Украина готова, и на материковой части вы получите все, что вам нужно"?
– Какие источники вы используете для получения информации из Крыма?
– Мы стараемся мониторить все открытые источники — это и сайты официальных органов, это и пресса, и Telegram-каналы. Достаточно системно заниматься этим, чтобы увидеть какие-то тенденции. Но нужно не только заголовки читать, в это нужно вникать и понимать, что какой-нибудь политик или блогер подаст общую информацию, а узкий специалист уже даст более детальную информацию.
– Часто в СМИ можно увидеть новости об ухудшении экологической ситуации в Крыму, известна проблема с отсутствием воды для орошения земель и засухами. Удается ли Министерству мониторить эту ситуацию?
– Это одно из приоритетных направлений. Да, мы не можем получать свежую информацию с оккупированной территории, но сегодня достаточно механизмов которыми, при желании, можно было бы моделировать имея даже то количество инструментов мониторинга, которые есть сейчас.
У нас есть данные о качестве почвы вплоть до 2014 года, и это наша отправная точка. Мониторя количество осадков, мы можем просчитывать как эта почва будет меняться. Эти программы есть, но мы не можем быть специалистами во всем.
То, что касается воды, то эту проблему в Крыму решить можно. Любую проблему решить можно, если положить на весы то, что тебя в приоритете. Если у тебя в приоритете обеспечение Крыма качественной питьевой водой, для этого воды на полуострове достаточно. Да, эта вода будет дороже, но эта вода будет хорошего качества, на глубине 500-1000 метров эта вода есть.
Другое дело, когда оккупационная власть пытается сохранить все те производственные мощности, которые так или иначе давали прибыль в бюджет. Для того, чтобы их сохранить, требуется большое количество воды, которой до оккупации было в достатке.
Сегодня, если говорить о сельском хозяйстве, то северный Крым практически лишен сельскохозяйственного потенциала, потому как орошаемые земли, которые питались с Северо-Крымского канала, их просто нет. Производство риса уничтожено, хотя качество риса было лучше в качественном выражении, чем по всей территории СНГ, если не брать среднюю Азию, где солнца побольше.
Поэтому, если ты хочешь напоить людей, то вода у тебя есть. Но доставать эту драгоценнейшую воду на тех глубинах, выкачивать ее и пускать в производство, понятно, что ты будешь максимально снижать цену этой воды, потому что себестоимость продукции, того же завода "Титан", должна соответствовать мировой, а платить за воду с таких глубин в таком объеме ни один производитель не будет. А технологии завода требуют большого количества воды, там каждый технологический процесс зациклен на том, что каждый промежуточный продукт этой технологической цепочки промывается и там нужна чистая вода.
Деградация почв и отсутствие воды привело к отсутствию рабочих мест, но люди же не могут разом подняться и переехать куда-то, они будут мигрировать в сторону юга, где есть рабочие места, школы и другая инфраструктура. Потому как отсутствие рабочих мест по цепочке валит всю социальную сферу. Только пенсионеры будут оставаться в этом северном Крыму, которые сориентированы, скажем так, на доживание своего века. Эти внутренние миграционные процессы тоже надо изучать.
– Полуостров начинает вымирать?
– Знаете, сейчас в Крыму все вертится вокруг новой трассы Таврида, которая стала таким себе Нилом. Оккупанты убили курортную сферу в Крыму, и люди, которые раньше зарабатывали летом на туристах, а остальное время жили на эти деньги, теперь лишены этого заработка и должны мигрировать на север, к этой трассе. Вот это своеобразный Нил, вокруг которого что-то будет развиваться. Больше там ничего не создается, что имело бы целью обеспечить людей работой, поэтому сегодня отсутствие желания оккупационных властей обеспечить вначале людей доказывает то, что оккупация Крыма произошла не для защиты русского населения от кого-то, а для создания военной базы, которая сегодня очень сильно нашпигована современным оружием.
Источник: Светлана Гудкова, Обозреватель
Почему вы можете доверять vesti-ua.net →