В Европе протестные движения проходят, буквально, ежемесячно. И это естественно.
Относительно недавние шахтерские побоища в Мадриде, забастовка нефтяников в Норвегии, перманентные погромы в Афинах, неподготовленного обывателя (обывателя живущего за пределами ЕС) могут подвести к мысли, что Европа идет в разнос. Однако как бы странным это не звучало, но для Европы последние лет 100-120 какие-либо бурные проявления социального протеста явление не просто обыденное, а идейно органичное с концепцией развития всего европейского континента.
Когда на улицы выходят в Украине (Майдан 2004), в России (Болотная 2011) или в арабском мире – это, действительно, не совсем обычное явление. Потому что у арабов гражданского общества вообще нет, у нас (в России, Украине) оно представлено фрагментарно. В той же Москве степень гражданского самосознания на порядок выше, чем, например, на Урале и тем более, на Северном Кавказе. Поэтому москвичи и выходят на улицы не только по политическим мотивам, но и в защиту химкинский леса, и за корректное движение на дорогах (движение «Голубые ведерки»), и за отмену цензуры в интернете. Иными словами везде, где проявляется акт чиновничьего произвола, в обществе с гражданской инициативой это всегда вызовет обратную реакцию.
Для Европы, которая пережила несколько десятков революций, расовые, гендерные, религиозные, гомосексуальные и прочие движения, выражение недовольства в принципе, является цивилизационно необходимым явлением. Для европейцев это также естественно, как для украинцев обвинять кого-то в своих постоянных неудачах. В Европе бастуют все – авиаперевозчики, мусорщики, нефтяники, полицейские, студенты, проститутки, абсолютно все.
Понятно, что при условиях обострения финансового кризиса и поэтапного сокращения социальных льгот, протесты проявляют политический (чаще социалистического, реже – ультраправого окраса) характер, а само количество выступлений в количественном и агрессивном плане возрастает. Например, доктор философских наук Киевского университета им. Тараса Шевченко Михаил Бойченко считает, что «европейский бунт» непосредственно связан с уровнем развития гражданского общества на континенте. «Европейские выступления - это не «русский бунт», они не направлены против кого-то, не направлены на уничтожение противника. Европейские социальные движения, даже самого левого характера, в своей массе носят конструктивный характер. Люди там выступают за свои права, а не против чьих-то чужих. В этом, собственно, они и отличаются от нас», - отметил Михаил Бойченко.
В качестве ретроспективы, приведем короткий срез европейских выступлений за последние годы. В январе 2009 года прошли массовые беспорядки в Риге. При этом латыши в кои-то веки выступали не против «восточной угрозы», а их реально подкосил финансово-экономический кризис. Полиция задержала 137 человек, по результатам побоищ премьер Годманис подал в отставку.
Грецию в этом контексте даже как-то банально упоминать. Как в 2009-ом у них дурдом начался, так с попеременным настроем и продолжается до текущего 2013 года. Выступали фермеры, выступали студенты, выступали профсоюзы. Некоторые выступления собирали до 100 тыс. человек, а такое «орудие пролетариата», как камни и «коктейль Молотова», у греков стало обыденным явлением. За четыре года непрерывных бунтов, в Греции получили ранение около тысячи человек, не менее 15 погибли на площадях.
В Испании активные бунты продолжаются с 2010 года. Оно и понятно – страна с самым большим процентом безработицы в Европе. 27% людей вообще не работают, 50% людей до 30 лет находятся на улице! Горели автомобили и магазины, не летали самолеты, в том же 2010 году в Испании прошла общенациональная стачка, охватившая более 10 миллионов протестующих. На этом фоне, недавние шахтерские побоища в центре Мадрида выглядят сущей «мелочевкой».
Во Франции с особым увлечением бунтуют, пожалуй, с 1789 года. И только на один кризис 2008 года ссылаться было бы однобоко. В 2004 году по всей Франции прошла серия арабских погромов (при этом били арабы, а не арабов), в 2005 и 2006 по всей стране психовали студенты (молодняку не понравился закон «О первом трудовом контракте»). Студенты умудрились захватить даже Сорбонну, и полиции мучеников науки пришлось оттуда выгонять дубьем и слезоточивым газом. Финансовый кризис 2008 года только подкинул дополнительных аргументов протестующим, чтобы чего-то еще поджечь и что-то еще разбить. В 2010-ом по всей Франции вспыхнули беспорядки, связанные с поднятием пенсионного возраст с 60 до 62 лет. 3 миллиона буйных на улице, баррикады из мусора в центре Парижа, куча проломленных голов и сотни арестованных прилагаются.
В Италии в 2011 году крупнейший профсоюз страны устроил общенациональную забастовку. Все закончилось традиционным мордобоем. Затем левые победили на муниципальных выборах, а города как были завалены мусором, так остаются в помойках и по сегодняшний день. Разве что крыс чуть больше стало.
А ведь есть еще антиглобалисты, для которых каждый саммит «Большой восьмерки» – это повод устроить красочный погром. Есть «политические», (особо буйные в Германии), любящие каждое 1 мая отпраздновать так, что и Клара Цеткин такое не предполагала. Существуют «зеленые», которые в буквальном смысле «тролят» правительства своих стран (Франции, Британии, Германии), мешая тем транспортировать те же отходы ядерного топлива.
Все это говорит о том, что социальный бунт для Европы естественен. Он (бунт) был в первой половине ХХ века, он был в период «холодной войны», и он существует сейчас. Это нормальное состояние европейской цивилизации – протестовать против того, что кажется неправильным и несправедливым. Формы протеста часто бывают деструктивными, идейные положения пустыми (в странах южной Европы сейчас повсеместно к власти пришли левые, и что им теперь делать с реализацией своих лозунгов, они не знают), но сам протест обозначает, что на континенте существует активное гражданское общество.
Иван Летов, специально для Вести UA
Читайте срочные новости в Telegram