Светлана Хутка — профессор Стэнфордского университета, генеральный директор программы Democracy. Development. Education, развивает украинский хаб UA.HUB в Сан-Франциско. Основываясь на своем опыте она рассказывает, почему американские студенты активнее украинских сверстников и какие именно инициативы изменят Украину.
О работе в Стэнфорде
В Украине диссертацию я писала в НаУКМА, защищала в КНУ, тогда первоклассные специалисты дали мне прекрасный вышкол: как теоретический, так и практический. Именно поэтому мне удалось пройти на программу Fullbright Student в Стэнфорде.
После завершения учебы меня пригласили преподавать в Стэнфордском университете. Сначала как приглашенный профессор я читала курс об изменениях в Украине, общие тренды за последние 25 лет в экономике, политике, социальной сфере. Во многом он базировался на блоке социологических исследований: я большой поклонник фактов, а не философских размышлений. Впоследствии меня пригласили преподавать на постоянной основе, и это предложение, от которого сложно было отказаться.
Параллельно я два года училась в бизнес-школе при Стэнфордском университете. Это невероятно благоприятная среда: приятно генерировать идеи и учиться у самых известных профессоров.
О разнице между украинскими и западными университетами
Надо учитывать контексты, в которых развивались западные и украинские университеты, как формировался штат специалистов. То есть все зависит от точки отсчета. Наши вузы, например, Могилянка, финансируются за счет государства. А тот же Стэнфорд, который считается довольно молодым, сформировал собственный эндаумент: основатель Стэнфорд был богатым, в университет вкладывались его деньги и земли. Сейчас в украинском МОН наконец закрепили на законодательном уровне очень мелкий элемент автономии университетов — право открывать собственные счета в банках. Ранее финансы проходили только через счета министерства.
Качество студентов и преподавателей также может сильно отличаться. Оно определяется, безусловно, и финансовой состоятельностью университетов. Но, например, концентрация выпускников Могилянки в Кремниевой долине чрезвычайно высока. В Стэнфорде преподают двое выпускников Могилянки — это тоже неплохо.
Качество образования во многом зависит от личностных характеристик студента: можно попасть в очень хороший университет, но при этом получить достаточно низкое образование.
О мотивированности учиться
Весомую роль в процессе обучения играет мотивация. Передо мной, как перед преподавателем Стэнфордского университета, никогда не стоял вопрос в необходимости как-то мотивировать студентов получать информацию. В Украине почему-то убеждены, что ученый должен очень много времени вкладывать в то, чтобы заинтересовать студентов. На мой взгляд, это несколько странный подход.
В зарубежных университетах студент сам тянется к преподавателю, чтобы получить информацию. Все мои консультационные часы в Стэнфорде были заполнены, студенты постоянно писали мейлы и интересовались, как можно улучшить уже написанную работу, получить дополнительные баллы. Средний балл важен: или ты очень умный и получаешь стипендию, либо платишь за обучение, берешь кредит, работаешь. Поэтому мотивация там действительно значительно выше. Было бы хорошо, если бы такое отношение к образованию появилось в Украине.
О студентах Стэнфорда
Разница между студентами в отношении к образованию очень ощутима. В Стэнфорде корреляция между уровнем образования и тем, сколько человек будет зарабатывать, очень высока: чем лучше у тебя образование, тем большего ты сможешь достичь. Образование рассматривается как инвестиция в будущее. Несколько иная модальность отношения к своим образовательным ресурсам, потому что диплом не просто получить. А чтобы охарактеризовать образование в США в целом, расскажу показательный случай. Как-то я посещала элитную школу и увидела, как ученица от усталости уснула на стопке распечаток с подчеркиваниями маркером, по которым она готовилась к семинару. У студентов безумное количество времени уходит на подготовку.
Описать типичного студента Стэнфорда невозможно, ведь уникальность любых топовых университетов заключается в том, что они как раз выбирают нетипичных студентов. Мы можем говорить об их философии. В Стэнфорде это «Think big or go home» — «Мысли в категориях великого или убирайся домой». У студентов невероятное количество проектов, каждый пытается сделать что-то интересное, и желательно, чтобы оно было масштабируемо до международного уровня.
Кстати, украинцу вступить в Стэнфорд реально, если очень много работать. Нужна только мотивация и работа над собой.
О протестах
Одно из направлений моей работы в Стэнфорде как ученого — исследование протестов. У нас люди обычно сталкиваются с тремя проблемами, когда начинаются протесты: а) не знают своих прав; б) не знают, как донести свое мнение до власти; в) не знают, что делать после протеста. К тому же, протесты являются нерегулярными.
В самых богатых североевропейских странах, например, в Швеции, ежегодно в мирных легальных протестных акциях участвует 30% населения. В Украине же со времен Оранжевой революции было задействовано 15% населения, во время Майдана — лишь 17%. Нам надо изучить матчасть — знать свои права, учиться конструктиву и с умом их отстаивать на постоянной основе.
О студенческом активизме
Фактически во всех университетах, где я была: Стэнфорд, Беркли, Вашингон, Оксфорд — студенческие организации имеют горизонтальную структуру и очень мощные профсоюзы. Это не управляемые администрацией марионетки с детскими акциями и нестабильной работой. Они имеют в кампусах свои здания, маленький бизнес: сувенирные магазины, кафе, центры отдыха. Эти структуры традиционно очень развиты и являются одной из составляющих, благодаря которым формируется проактивная личность.
В США очень мощное студенческое движение благодаря автономии университетов. Если студент нарушает закон, это проблема студента — администрация не будет защищать его, но и станет не выдавать. Поступая в Стэнфорд или начиная там работать, ты подписываешь несколько документов, регламентирующих твое поведение. Конечно, они ни в коем случае не нарушают свободу мысли. Но если ты выбирешь нарушить их, то никто не будет смотреть на твои прежние заслуги и особую ситуацию, ведь ты нарушил закон.
За годы пребывания в Стэнфорде я видела очень много локальных протестов, когда студенты выходили на улицы или оккупировали какие территории кампуса, ставили палатки. Как-то в штате начали строить нефтепровод, и студенты, которые были против, спокойно поставили палатку на кампусе, принесли плакаты и убедили администрацию университета не спонсировать строительство. А в ночь, когда Трампа избрали президентом, студенты публично обращались к администрации, выходили на кампус. Они более сознательные в своих действиях, чем постсоветские студенты.
«Потенциал Украины фантастический! Что бы ни говорили, у нас очень сильноея образование»
Хотя события последних 10 лет в Украине показывают, что наши студенты тоже небезразличны. Собственный день рождения 27 октября 2004 года я встречала в окружении своих студентов на Майдане (я тогда преподавала в Могилянке). Мы скандировали «Разом нас багато, нас не подолати» и ели торт.
На евромайдане тоже было важно находиться рядом со студентами, но не подталкивать их никоим образом к протесту. Я вообще считаю, что участие в студенческих и политических акциях должно быть взвешенным решением, и человек должен осознавать возможные последствия.
Для студента главным должно быть образование. Если появляется какая-то другая деятельность, то, безусловно, это тоже важно для формирования личности, но должно быть четкое понимание, как распределены социальные роли. Я хорошо запомнила, как встречалась со своими студентами в 2014 году на Майдане. Каждый приходил по собственной инициативе, но там уже вливались в поток знакомых, потому что все эти люди обычно из твоих сетей общения, и вы непременно там встречаетесь. Возможно, через совместное представление о том, куда вам необходимо двигаться.
О перспективах Украины
Украина до сих пор представляет себя миру в режиме непонятного подростка, в то время как наш исторический и современный опыт следовало бы переосмыслить с позиции взрослого человека, который проходит определенные этапы работы со своим прошлым и движется дальше, а не начинает каждые десять лет все сначала, теряя память о том, что уже сделано.
На самом деле мы очень многое можем дать миру и одновременно взять, как перспективная страна. У меня впечатление, что мы недооцениваем наш уровень квалификации, ресурсы, возможности и потенциал. А потенциал в Украине фантастический! Что бы ни говорили, у нас очень сильное образование, если ты готов это образование брать, а не ждать, пока оно само тебе на голову свалится. У нас большие человеческие ресурсы, с которыми можно работать. На мой взгляд, теперь оптимальный вариант развития для страны — максимально нарабатывать асимметричные международные связи в самых разных отраслях: науке, технологиях, образовании, корпорациях, бизнесе.
Также важно, чтобы больше работников образовательной сферы имели опыт академической мобильности. В Украине есть определенная группа людей, которые имеют такой опыт. Но, например, фулбрайтеры у нас невидимы, хотя это люди, которые получают одну из самых престижных стипендий в мире.
Поэтому одна из причин, почему я вернулась в Украину, — чтобы работать в направлении создания сети public ambassadors. Это люди, которые могли бы представлять интересы Украины независимо от официального института дипломатии и помогали бы наработать столь нужные нам асимметричные связи. Проекты сети работают на будущее страны. Сейчас мы реализуем локальный проект в сельских школах. Позже хотелось бы увеличить его до национальных масштабов. Дети, которые учатся по нашей программе, изучают английский с первого класса, информатику — со второго, половина информации преподается на английском. Они видят, что надо сделать для своей общины, чтобы жилось лучше, и главное — готовы это делать.
Источник: Оксана Расулова, Studway
Почему вы можете доверять vesti-ua.net →