Пьеса Оксаны Савченко "Бери, люби, беги!" (где все начинается с неприятностей с банкоматом), воплощенная английским режиссером Кэролайн Стейнбейс в киевском Молодом театре, отдаленно напоминает один из самых распространенных в советской женской литературе 1980-х гг. сюжетов о бесшабашной женщине, пытающейся своими силами, всеми возможными и невозможными способами спасти семью и защитить ребенка.
…От советской предшественницы ее отличает то, что муж — не пропойца, а изможденный айтишник, и она — не образцовая хозяйка, а неряха, да и ребенком не ахти занимается.
Кроме обстоятельств, в которых барахтается эта молодая семья, во всем другом героиня — такая же сумасбродка, взбешенная и готовая спасать все и всех до самоуничтожения.
Для работы над этой украинской драмой людям с разных концов континента удалось пересечься лишь на месяц. И это время Кэролайн Стейнбейс не стала тратить на маневрирование между "здесь" и "там", а восприняла драматургическую реальность Савченко как мир измененных и тотально не упорядоченных обстоятельств, с которыми решила полемизировать иронизируя.
С первой сцены яростные усилия для сохранности чего-то бесперспективного и малопонятного Стейнбейс маркирует как настоящее сумасшествие и полное расточительство. Например, кот, на спасение которого Лора тратит последние деньги из семейного бюджета, в сценической версии представлен мягкой игрушкой, время от времени шаловливо выглядывающей из-за кулис.
Смешного, точнее иронически-саркастичного, в этом спектакле немало. Но все оно имеет горьковатый привкус нашей реальности, в которой для большинства присутствующих эти нелады являются настоящим ужасом.
Гротескно балансируя и размахивая руками, словно Дон Кихот, взбирающийся на мельницу, Лора (Анна Башева) выгоняет, выталкивает в шею представителя банка — так она защищает купленную в кредит квартиру. Затем она старается "впарить" долговязой неуклюжей тетке с чрезмерными сексуальными аппетитами (Анастасия Евтушенко) дачу рядом с вонючим заводом. И, наконец, пробует продать почку гиньольному субъекту из фирмы "Тело в дело" (Игорь Портянко).
Для обычной украинки такие поступки и встречи с фантасмагорическими и неадекватными особами — дело вполне обычное. Но молодой британский режиссер, явно не принимая на веру код бесшабашной женской ментальности, унаследованный, вероятно, еще от первых комсомолок и паш ангелиных, диагностирует все происходящее с Лорой, как беспомощное барахтанье на коварной клеенчатой скользанке, загромождающей огромным черным горбом сцену (художник Юлия Зауличная).
Действительно, для другого, не нашего, мира Лорина жизнь — бессмысленна и бесталанна, и поэтому спектакль, сделанный англичанкой с украинскими актерами, обречен стать сплошным социальным фарсом. И никакого удивления в таком случае не вызывает комикс на тему избиения представителей исполнительной службы, выселяющих должников из квартиры, где ключевым становится откровенное пародирование охотников за жареными фактами — медийников.
Вместе с тем для украинских актеров воспроизводимая повседневность подстав, подлостей, обманов, напрасных усилий, где правилом является обманывать друг друга, становится поводом лишний раз раскрыть настоящую болезненность такого существования. Имея в подкорке навечно выбитое "играя злого, ищи, где он добрый", исполнители двух главных ролей — Лоры и Андрея (Антон Себастьян) — постоянно конструируют систему доказательств правомерности своих поступков, проявляющуюся, в конце концов, то в чрезмерной истеричности, то в показном инфантилизме.
На самом же деле, представленный драматургом мир не является однозначным, и еще более плотным он возникает у режиссера, поручающего по несколько ролей одному исполнителю. Кэролайн Стейнбейс "рифмует" профессии попрошайки и журналистки, сыгранные юркой Викторией Токманенко; коллектора, судебного исполнителя и уголовного мошенника (Игорь Портянко); деятельность инспектора ГАИ и денежной покупательницы дачи (Анастасия Евтушенко). Люди перетасовываются, будто карты в колоде, и переходят из одного общественного среза в другой, но всюду остаются такими же, лишенными критериев нормального существования.
Самым убедительным доказательством ампутации порядочности — когда вопреки здравому смыслу удаленный орган продолжает болеть — в спектакле является врач Сахно (Марк Дробот), готовый помочь другу Андрею и даже одолжить Лоре спасительные деньги, приносимые ему уголовным бизнесом черного трансплантолога. Марк Дробот показывает его неуклюжим пофигистом, одинаково готовым на добро и зло, и суть существования которого — подстраиваться под любую ситуацию. Фиаско с продажей дачи, неминуемое наказание инспектора ГАИ — все это мгновенно устраивает человек, который, став гробовщиком, научился жить, но вместе с тем сам лишил себя импульсов жизни.
В насквозь урбанистическом спектакле Кэролайн Стейнбейс нет ни одной городской приметы: домов, улиц, фонарей. Под софитами, будто знаменитые украинские черноземы, лоснящиеся под солнцем, поблескивает покрытая черным полиэтиленом горка-конструкция, по которой вскарабкиваются и скатываются участники спектакля. Возможно, приближаясь к главному аэропорту Украины, в иллюминаторе самолета Кэролайн увидела знаменитые украинские черноземные поля и поселила на них украинцев Оксаны Савченко? Роскошных коттеджных городков рядом, наверное, и не заметила. И это к лучшему.
Анна Веселовская, Zn.ua
Читайте срочные новости в Telegram